Луна Ктулху (сборник)

Один из матросов выглядывал из-за ворот со стороны дороги, целя в меня из маузера. Стрелял он плохо, потому как ни с первого, ни со второго раза не попал, а возможности выстрелить третий раз у него не было. Я снял его точным выстрелом, и чуть сменил позиции, еще парой выстрелов приструнив тех, кто прятался за углом дома. Нет, если бы они действовали согласованно и одновременно бросились бы на меня с двух сторон, то мне пришел бы конец.

Однако единственной моей мыслью в тот момент была мысль о том, где Прохор. Неужели ж бывшие мои крестьяне бросят меня на произвол судьбы? И я всячески уверял себя, что этого не случится, что ничего подобного быть не может. А время шло. Мы по прежнему изредка постреливали, но ничего более не происходило.

А потом неожиданно, откуда-то из-за угла дома раздался вскрик. Я сразу понял, в чем дело. Подобравшись, метнулся к крыльцу дома и замер, уставившись в дуло винтовки.

Передо мной стоял рабочий в длинном пиджаке с засученными рукавами. На отвороте пиджака красовалась красная ленточка. Чем-то он напоминал матроса, который «застукал» меня, когда я лез в дом, только рабочий не был таким мордатым.

— Доигрался, парниша, — объявил он. – Добегался. А потом на лице у него появилось странное, недоверчивое выражение. Он дернулся всем телом, словно не мог поверить в происходящее, а потом, прорывая одежду, из тела его выскользнули три острых зубца вил. Руки его задрожали, плечи обмякли, и винтовка выпала из ослабевших пальцев.

Рабочий качнулся, струйка крови протянулась из уголка его рта. А потом он повалился, и я едва успел отступить, чтобы, падая, он не сбил меня с ног. И я оказался лицом к лицу с молодым парнем в длинной домотканой рубахе. Его простое, немного глуповатое лицо вытянулось от удивления. Казалось, он и сам поражен тому, что случилось. То и дело он переводил взгляд с мертвого тела на окровавленные вилы в своих руках.

— Молодец, — похлопал я по плечу ошеломленного юношу и проскочил мимо него в дом. В сенях или прихожей, как высокомерно ее любил называть наш управляющий, никого не было. Только я успел оглядеться, как кто-то закричал — крик был пронзительным, вибрирующим от переполнявших человека чувств. Без сомнения, кричали из главной залы.

Держа оба револьвера наготове, я пинком распахнул дверь. Зрелище, открывшееся мне тогда, показалось просто завораживающим, и только много позже я понял весь ужас, открывшейся мне картины. Большую залу, залитую светом из высоких стрельчатых окон, почти надвое разделял длинный накрытый стол.

По одну сторону стола столпилось с десяток крестьян, все вооруженные кольями и вилами — только у одного из них было охотничье ружье, которое он нацелил на двух большевиков. Те замерли, сжимая в руках пистолеты, но стрелять не отваживались. Однако больше всего меня поразила ненависть в глазах крестьян — казалось, еще мгновение и они с голыми руками бросятся на незваных гостей. Но у меня на этот счет были совершенно иные планы… до того момента, как я разглядел угощение на столе. На огромном блюде — на нем обычно в Рождество подавали поросенка — лежала полуобглоданная верхняя половина человеческого туловища. Людоедство!

В первое мгновение я глазам своим не поверил. Ну там, бандиты, быдло… но в обглоданных человеческих костях было что-то нечеловеческое. Вид этих останков навсегда врезался в мою память. Белая, обескровленная плоть со слезами зубов, острых как… нечеловеческих зубов. Я вновь повернулся к экспроприаторам и только сейчас заметил, что в их грубых лицах есть что-то звериное.

И тут за спиной у меня раздался всхлип.

Я резко обернулся.

Юноша, который спас мне жизнь, уронив вилы, стоял на коленях, пытаясь удержать собственные внутренности, вываливавшися из распоротого живота, а тот рабочий, которого он только что заколол вилами, усмехаясь, стоял над умирающим. У него не было никакого оружия, но то ли согнутые, то ли сведенные судорогой пальцы больше всего напоминали гигантские лапы хищника.

Вновь мне показалось, что все что происходит дурной сон. Не могло быть все настолько плохо… и тем не менее передо мной стоял кровожадный оборотень, сзади в зале еще два, и с этим надо было что-то делать. Вот только что? Оборотней на мою голову только не хватало! Ну, почему именно мне достается вся эта нечисть? А потом я попытался вспомнить:

чем можно убить эту тварь. Серебряная пуля? Клинок… Серебряный клинок.