Луна и солнце Людовика XIV

Может ли удовлетворить нас такой ответ? Разумеется, нет, так как Бернар Юссон признает, что страшная тайна заключается вовсе не в том, какие вещества используются в алхимическом Деянии. И Раймон Абельо совершенно справедливо отмечает, что алхимия сама по себе защищена от профанации ввиду необыкновенной сложности магистерии. Как мы увидим, знание используемых в Деянии материалов – условие действительно необходимое, но отнюдь не достаточное для создания философского камня. В этом алхимия коренным образом отличается от химии и любой другой науки, где всегда возможно, при соблюдении нужных условий, повторение опыта. Ничего подобного в алхимии нет, скажем это прямо; искусство это родственно земледелию, ибо материя взращивается до более высокой ступени совершенства – если угодно, до определенной стадии созревания. С другой стороны, алхимия родственна – не побоимся этого слова – кулинарии: манипуляции алхимика не имеют ничего общего с «опытами» химика, но зато чрезвычайно похожи на «фокусы» булочника-кондитера, который знает, сколько нужно положить дрожжей, чтобы тесто поднялось, однако в неудачный для себя день может напрочь запороть выпечку или сжечь печь. Поэтому я не вижу никаких разумных оснований и дальше препятствовать публике, равно как и ученым, знакомиться с тайными материалами Деяния. Бернар Юссон, которому я изложил свою точку зрения, ответил мне примерно так: «Я получил устную информацию, не подлежащую распростр-нению. Для меня умолчание является образом жизни». Такой ответ был приемлем для него, но для меня не годился. И я намерен теперь изучить вместе с вами разнообразные субстанции, составляющие алхимическую магистерию, чтобы перейти затем к изучению способов практического создания камня. Разумеется, я должен сделать здесь ту же оговорку, что и Жак Бержье, которому принадлежит следующее уточнение: «Я высказываю лишь свое собственное мнение. Я не прошел инициацию и не вхожу ни в одно тайное общество, но алхимию я изучал почти сорок лет. У меня есть в этой сфере знакомые. Я принимал участие в некоторых опытах». Хотя продолжительность моих занятий герметическим искусством составляет всего около двенадцати лет, что относительно недолгий срок для столь сложного предмета, кое-какие выводы мне удалось сформулировать.

Во-первых, я прочел все, что было сказано о веществах, участвующих в Деянии, авторами, которые сами не были «поклонниками науки». Изложу вкратце их суждения. Луи Фигье: «Две субстанции играют роль семени: обыкновенное золото являет собой мужское начало, а ртуть философов, называемая также первым агентом – женское начало… Единственная трудность в изготовлении философского камня состоит в том, чтобы получить ртуть философов. Как только этот агент найден, все становится, как мы уже убедились, чрезвычайно простым… Однако изготовление этой ртути – задача совсем не легкая. Все алхимики признают, что найти ее – выше человеческих способностей, и достичь цели можно лишь с помощью божественного откровения или благодаря дружбе с адептом, получившим, в свою очередь, дар от Бога». Затем Фигье перечисляет ряд субстанций, в которых, как он говорит, алхимики искали свою ртуть. При чтении этого текста становится ясно, что автор наш путает ртуть философов и философскую ртуть; считает золото первичной материей Деяния; верит, что магистерию легко осуществить, если использовать нужные субстанции; наконец, смешивает суфлеров и адептов, тогда как первые не знали, какие субстанции следует использовать. Итак, мы можем сделать вывод, что Луи Фигье не слишком продвинулся в своих исследованиях практической реализации Деяния. Сверх того, алхимию он считал занятием пустым и обреченным на неудачу.