Луна и солнце

Четыре шеренги сплелись заново, образовав две, и эти две выстроились друг против друга. Всадники поклонились, причем герцог Бургундский отдал поклон его величеству, а герцог Беррийский — герцогу Анжуйскому. Люсьен оказался напротив Бервика и обменялся с ним холодным, чопорным приветствием. Две шеренги вновь поравнялись, разминулись, слились и остановились плечом к плечу перед лицом его величества.

— Прекрасно! — похвалил его величество, принимая их салют.

Хотя Люсьен до сих пор испытывал раздражение оттого, что король усомнился в его искренности, он невольно почувствовал, что растроган.

Его величество развернул крупного чубарого коня и увел свой отряд с импровизированного ипподрома. Остальные всадники потрусили в стойло, однако король отъехал в сторону.

— Месье де Кретьен, следуйте за мной! — велел он.

Люсьен поскакал за его величеством по садам, по склону холма к фонтану Аполлона. Вытащив из ножен на поясе кинжал, он на ходу стал обрезать украшавшие его платье ленты, где только мог дотянуться.

Под пологом шатра, в жарком, знойном, влажном воздухе трепетала печальная песнь русалки. Отец де ла Круа ожидал их в лаборатории, еще более бледный и изможденный, чем обычно. Мадемуазель де ла Круа, шепотом напевая, о чем-то переговаривалась с русалкой. Слуги устанавливали резную деревянную раму, поместив внутри ее глобус.

— Отпустите их, месье де Кретьен, и приведите мадемуазель де ла Круа, — приказал король.

Шерзад зарычала, пробормотала что-то и скрылась в мутной воде. Мари-Жозеф узнала шаги Люсьена у себя за спиной на дощатом настиле.

«Он уже не появляется как по волшебству, — сказала она себе. — Я всегда чувствую его приближение…»

— Его величество желает видеть вас.

— Благодарю вас, — сказала Мари-Жозеф. — Вы даже не можете представить себе, насколько я вам благодарна…

— Оставим это, — прервал ее он, — ведь дело касается нас обоих.

Мари-Жозеф последний раз погладила Шерзад по плечу, ободряя и успокаивая, свернула влажную, измятую морскую карту и следом за Люсьеном прошла в лабораторию. Намокшие подолы платья и нижних юбок шлепали ее по лодыжкам. Сегодня она продуманно выбрала наряд и облачилась в придворный роброн, открывавший плечи и грудь куда больше, чем ей представлялось благопристойным, но значительно более скромный, нежели туалеты принцесс.

Она сделала реверанс, и король повелел ей подняться. Он остался в лаборатории с братом, сестрой и Люсьеном. Мари-Жозеф выпрямилась, почти встретившись с ним взглядом. «Он не намного выше меня! — потрясенно подумала она. — Мне-то казалось, что он очень высок, даже выше Лоррена, но эту иллюзию, оказывается, создают высокие каблуки, парик и безграничная власть».

— Моя безжалостная мадемуазель де ла Круа, — произнес его величество, — поведайте, чего вы хотите от меня на сей раз.

Его платье покрывали красные и белые ленты, такие же, как на спине Люсьена.

Мари-Жозеф расправила карту на лабораторном столе. Шерзад долго ломала над нею голову, не в силах осознать, зачем нужен такой безобразный и неточный рисунок, которым, по ее мнению, и пользоваться-то опасно. «А почему показан только край моря?» — спросила она, когда Мари-Жозеф в конце концов объяснила ей смысл карты.

Русалка запела. Перед внутренним взором Мари-Жозеф предстали подводные скалы, предательские утесы, целые горные хребты на дне моря и образовали призрачный пейзаж за спиной у ее брата, графа Люсьена и короля.

— Это здесь. — Мари-Жозеф обвела место на карте: оно отмечало бухту неподалеку от Гавра, с грозными зубчатыми утесами. — Здесь когда-то затонул галеон: он покоится на скалах, а сокровища лежат на дне моря.

— Флагманский корабль вашего величества достигнет затонувшего галеона за считаные часы, — вставил Люсьен.

— Месье де Кретьен, — произнес король, и в его всегда бесстрастном голосе появились теплые нотки юмора и симпатии, — вы не хотите плавать даже по Большому каналу. Как же вы можете давать советы, касающиеся мореплавания?

— Прошу прощения, ваше величество.

— Впрочем, вы правы, если сокровища действительно существуют. Русалка бывала там, вблизи берега?

— Эта история передается в их семье из поколения в поколение. — Мари-Жозеф заколебалась было, но потом не удержалась и добавила: — Русалки очень любят рассказы о кораблях, которые почти доплыли до порта назначения.

— И давно это произошло?

— Не знаю, ваше величество. В обломках корабля играли двоюродные бабушки Шерзад.

— Выходит, успело смениться два поколения! А что, если обломки за это время унесло течением, а сокровища рассеялись?

— Однако, направив туда экспедицию, вы ничем не рискуете и почти не потеряете средства, — подчеркнул граф Люсьен. — Если вы сохраните русалке жизнь, то можете получить несметные сокровища. Если вы велите убить ее, то получите всего лишь кусочек мяса.

— Однако пир, на котором подавалось бы мясо морской твари, поставил бы меня в один ряд с Карлом Великим, — возразил его величество. — Вкусив плоти русалки, я мог бы обрести бессмертие.