Лунь

— Да я понимаю. Просто в детстве, когда в электричках удачно на гармошке отыгрывала, предкам не все деньги отдавала. Иногда в ларьке привокзальном брала три-четыре таких брикета, чтоб с джемом. И… ох, здорово! Сядешь где-нибудь на лавочке под деревом, в двойной пакет их положишь, чтоб не слишком быстро таяли. Потом берёшь брикет, твёрдый ещё, ледяной, и медленно так, не торопясь, грызёшь. Первое мороженое совсем застывшее, джем плотный, крепкий… а вот последнее уже плывёт. И точно тебе говорю, Лунь, разные они были на вкус, и каждое по-своему классное. — Хип прикрыла глаза, улыбнулась. — Один раз так налопалась, что даже ангину подхватила. Знаешь, мне это мороженое в какой-то степени жить помогало. По электричкам ходишь, музыку играешь, а в мыслях брикет заиндевевший. И сразу легче становилось.

— Ничего, Хип. Глядишь, ещё и отведаем твоего мороженого. Когда вернёмся, я тебе его из-под земли достану. Бивень вроде замороженные продукты через снабженцев НИИ покупать начал, вот ему и закажу. В брикетах. С джемом.

— Когда вернёмся… — эхом повторила за мной Хип. — Да. Когда вернёмся.

— Эй, боец, — негромко позвал я Философа. Куда там… дрыхнет сталкер без задних ног. Как только пришли, пару сосисок съел, пол стакана принял, и всё, баиньки прямо на столе. Так и проспал весь вечер, видать, и в самом деле укатал парня сегодняшний переход. Пришлось толкнуть в плечо. — Подъём.

— М-ммм… чево… — заскрипел Ересь, с трудом продирая глаза.

— Культурные люди за столом не дрыхнут. Для культурных людей матрасы есть, так что айда в гостиницу.

Рядом с «Ангарычем» находилось трёхэтажное здание администрации завода. Сталкеры метко прозвали его «Перегарычем» — в комнатах вместо конторских столов уже давно лежали постеленные прямо на полу матрасы, а то и просто толстые бумажные папки с уже никому не нужными документами. «Гостиница» радушно принимала всех постояльцев, в том числе и пострадавших в неравной схватке со спиртными напитками, и аромат, царивший под утро в тёмных коридорах «Перегарыча», полностью оправдывал данное ему прозвище. Что уж греха таить, были среди нашей братии ярые поклонники зелёного змия, не без этого. Некоторые совсем спиваются, и таких либо Зона прибирает, либо «слысь, мувык!» — пополняют бедолаги ряды «бомжей». А в Зоне век «бомжа» короткий. В общем, каким бы сталкер ни был, от старости всё равно не помрёт. Грустно всё это…

Сами матрасы, несмотря на внешне неприглядный вид, заметно припахивали антисептиком. Не самый худший вариант в Зоне, тем более что спать мы будем всё равно в комбезах. С грустью вспомнив настоящую койку в научном «Куполе», я устроился возле стенки с облезлыми обоями и щитом из ДСП с «тружениками коммунизма». Сколько лет прошло, а рабочие, хлопкоробы и доярки всё такие же жизнерадостные, розовощёкие, тащат в натруженных красных руках опять-таки красные знамёна, охапки колосьев, разводные ключи, лопаты, и над рабочим людом поднимается в небо гигантская фигура. «Вперёд к светлому будущему!» — написано под указующим перстом великана Ленина, и, проследив за направлением, видишь окно с выпавшими стёклами и тёмно-серое небо Зоны.

Хип уже улеглась, пристроилась поближе, даже матрас свой подтащила. Ересь с ходу рухнул у дальней стенки и сразу засопел. На улице кто-то начал бренчать на гитаре, неумело подбирая аккорды, запел что-то чувствительное, к нему присоединились ещё несколько певцов. Послышался пьяный возглас. Отдыхают сталкеры от Зоны кто как умеет. А спать, однако, и вправду хочется…