Луки и арбалеты в бою

Сыпать частый дождь стрел с большой дистанции (хоть на основной объект атаки, хоть на арбалетное прикрытие) особого смысла не имело, тем паче что даже при такой тактике можно было получить в ответ несколько редких, но весомых «возражений» в виде арбалетных болтов. Сконцентрировать значительные силы, целенаправленно подавить прикрытие и все-таки прорваться к крестоносному войску? Но это противоречит тому, для чего предназначаются подобные отряды: тревожащее, изнуряющее «пощипывание» малыми силами. А основные силы тем временем собираются под Арсуфом. Чтобы, не размениваясь на множество мелких поражений, потерпеть там сразу крупное…

И, словно бы «контрольная» проверка на следующий год – операция по высадке в гавани осажденного мусульманами города, тогда называвшегося Иоппе, а сейчас Яффа. Это была работа посложнее, чем в Лимасоле: на берегу – войска все того же Салах-ад-дина, которые мало того, что грамотно расположены, но еще и не обращаются в бегство под арбалетным обстрелом. Однако пехота сумела закрепиться на самом краю берега, выстроившись «зубчатым строем», каждая единица-«зубец» которого состояла из четырех человек: двое одоспешенных копейщиков с большими щитами (пехотные варианты тех, которые ввел в своем войске Мануил Комнин: «от плеч до ног») и два арбалетчика. Пригнувшись, сомкнув щиты и уперев их в землю, первая пара выставляла копья и держала оборону, арбалетчик, расположившись сзади, стрелял сквозь «амбразуру» между их головами, второму же арбалетчику полагалось стрелять лишь в случае гибели первого. Пока первый стрелок жив, второй за его спиной натягивает попеременно оба арбалета, подает своему напарнику перезаряженное оружие и принимает у него разряженное.

Мусульманская конница атаковала этот строй, понесла потери от арбалетных болтов и копейных ударов, сама причинила урон лучной стрельбой в упор и оружием ближнего боя – но… несмотря на многократное численное превосходство, почти сразу же откатилась, так и не смяв боевое построение христиан. А с кораблей тем временем высаживалось пополнение, сходу вступало в схватку – так что эта битва опять-таки завершилась в пользу крестоносцев. (Другое дело, что на том фактически и закончился Крестовый поход, все достигнутые успехи которого вскоре ушли в песок.)

Почему же всадники Салах-ад-дина так оплошали? На этот счет существуют разные мнения, в основном сводящиеся к тому, что численное преимущество было не таким уж и значительным. Но скорее всего дело в том, что конница, способная обстрелять (пускай даже с дальнейшим вступлением в отчаянную схватку) и конница, способная смять противника с налета, при первом же схождении – это две абсолютно различные воинские формации. Полностью совместить их не удавалось ни византийцам, ни чингизидам.

Применялись ли арбалетчики «с той стороны»? Одно время даже бытовала теория, что арбалет и пришел-то в Европу после первых Крестовых походов, будучи «позаимствован» у мусульман. Теперь ясно, что он никогда не исчезал с римских времен. Но ведь и мусульманские цивилизации – в каком-то смысле наследники той же римской Ойкумены, хотя и восточной ее части. Так что арбалеты они знали, даже и пулевые. Но… в основном это было охотничье оружие. Или уж станковые конструкции, устанавливаемые на стенах.

Во всяком случае, если речь идет об исламском мире эпохи Крестовых походов. В других мусульманских краях арбалет более заметен.

«Внизу те, кто бежал, думали только о бегстве; время пускать стрелы или вести бой ушло. Я сам стрелял с ворот из самострела; некоторые мои приближенные тоже метали стрелы. Из-за ударов стрел сверху враги не смогли пройти дальше и отступили… В этот день, стоя у ворот Шейх-задэ, я метко сразил стрелой из самострела лошадь одного начальника конной сотни; эта стрела ее убила».

Это все тот же наш знакомец Бабур. Есть у него и другие упоминания об арбалетах и арбалетчиках. Помните, мы обещали привести один «вырезанный» фрагмент из описания подвигов простого человека по имени Ислим Барлас, который «многое умел делать хорошо»? Так вот, в числе этого «многого» – стрельба из арбалета: «Из самострела силой в тридцать-сорок батманов он насквозь пробивал доску».

Так что даже для всаднических культур арбалет не чужд. Более того: они могут одаривать им и пехотную армию! Например, китайский арбалет шэнь бигун(«сверхъестественно сильный станковый лук»), принятый на вооружение в китайских войсках XI в. после долгого «безарбалетного» периода, пришел в императорскую армию как раз от «всаднической» культуры тангутов: вассальный тангутский князек Ли Хун доработал свое племенное оружие с учетом общекитайской специфики и предъявил его на суд императора.