Лукавый взор

Продолжаю свой променад довольно долго и вот что выясняю: над лавкой мясника красуется букет увядших гвоздик и вывеска «На добрую память»; «Три девственницы» символизируют мастерскую по пошиву военных мундиров; у «Святого Августина» обновляют старые перья для шляп; «Ангел-хранитель» отправляет посылки за границу; «Монах» полами своей рясы прикрывает вход в сладостно благоухающую лавку по продаже «летучего масла»[5], помад, румян и прочей парфюмерии… Но поистине сногсшибательное открытие ожидает меня в «Весталке». Здесь я обнаруживаю самые таинственные предметы дамского туалета: те, которые открыты только скромному взору мужа или нескромному – любовника. Несчитанное множество кружевных, шелковых, батистовых штучек! Корсеты, сорочки, лифы, даже – ах, простите, – drawers[6]! Вынужденно прибегаю к английскому слову, дабы не оскорблять взор моих читательниц, так как известно (а если кому-то неизвестно, самое время узнать!), что, несмотря на приказ парижского префекта от 1730 года, их ни за что не наденут те, кого англичане называют filthes[7]… не осмеливаюсь привести французский синоним… ну а фланируя по парижским улицам, они обычно отзываются на странные прозвища: Крыска, Толстая Ляжка, Мохнатка, Глубокая Корзинка. Однако в последнее время многие затосковали по изысканности и сделались тезками героинь любовных романов или модных опер. Теперь они Аманды, Пальмиры, Лодоиски, Сидонии, Аспазии, Армиды… Но эти имена – не более чем вывеска, яркая вывеска! Право слово, даже не знаю, кто будет разочарован сильнее: тот, кто узнает, что Святой Августин умеет чистить и красить перья, а весталка носит drawers, – или тот, кто в Аспазии обнаружит Толстую Ляжку, в Лодоиске – Мохнатку, а в Пальмире – Глубокую Корзинку, как это происходит постоянно с мсье П., владельцем «Весталки». Самыми прибыльными его клиентками являются именно эти хорошенькие filthes, которые обнажают перед мсье П. свои «мохнатки» и открывают свои «корзинки», чтобы он, в свою очередь, открыл им кредит на покупку «летучих масел» и прочего».

Нахохотавшись, Араго и его сподвижники решили предоставить возможность повеселиться всем своим читателям. И не прогадали. Тираж очередного выпуска «Бульвардье» расхватали мгновенно! Редакция втихомолку молилась, чтобы загадочный Лукавый Взор снова дал знать о себе.

И молитвы эти были услышаны.

Спустя неделю, опять же в пятницу, чертыхаясь и отдуваясь, на третий этаж взобрался, гремя костылем, почтенный ветеран, ещё помнивший победное солнце Аустерлица. Ему передала свернутый вчетверо листок скромная бенедиктинка[8]. Успех этого материала Лукавого Взора, посвященного предприимчивым парижанкам, которые успешно заменяют мужчин в любом роде деятельности, от торговли с лотка до развоза воды, от управления наемными экипажами до обладания игровыми домами, был столь же фееричным.