Лука

— Ну, сегодня он уже не придёт, курсанты же вечно заняты!

— Тогда сбор перед отбоем?

— Ага.

Алмазку в свою компанию они не звали, но та сама пришла. У вертушки была одна особенность — в одиночестве от неё пёрло не так сильно. Ещё Дайна притащила свою кузину, которую никто не любил, поскольку та вообще не умела себя вести. Для неё было в порядке вещей залезть в чужую гардеробную и перемерить там всё, что приглянулось, вплоть до нижнего белья. Или копаться в кошельке с банковскими карточками. А уж говорила вообще, что в голову взбрело. Святая простота, как она отзывалась о себе сама. Бесцеремонное жвачное животное, говорили другие.

Вот и сейчас в комнате Ксении она не уселась, как остальные, на диванчик, а пошла к кровати. Завалилась на неё прямо в обуви, да ещё и в одеяло завернулась.

— Эй, а ну свали с моей кровати. — Ксения посмотрела на неё в упор и не отводила взгляда до тех пор, пока та не встала. Нехотя, будто сделала личное одолжение. Поправлять покрывало за собой она, конечно же, не посчитала нужным.

— Ты чего такая злая?

— Мужика нет. — Сразу же пошутила Алмазка. Но больше ничего не добавила, сосредоточившись на таблетках. Они были разноцветными. Эффект одинаковый, но девчонки любили выбрать какой-нибудь один цвет для одного вечера. Сегодня это был салатовый.

Ксения усмехнулась. Она видела, что Алмазка бесится, и это было приятно. Так и надо стерве!

А Лука молодец. Ксения от него не ожидала. Он же обычный парень, простой. А когда ты обычный парень и к тебе подкатывает кто-то вроде Алмазки — тут мало кто удержится от шикарного халявного секса.

И поэтому совершенно непонятно, почему удержался он.

Ну да ладно.

— Все взяли? — Спросила Дайна. Её вертушка лежала на ладошке. Салатовая, как кусочек яркого пластика. Остальные показали свои — такие же. Все, кроме Алмазки. У той на ладони лежала белая.

— Буду не как все. — Кокетливо сообщила та.

Остальным было наплевать. Ксения пожала плечами и закинула таблетку в рот. Та быстро растаяла, оставляя на языке лимонный привкус.

А потом началось…

Мир расцвёл красками, перемешался, показал свою изнанку. Всё стало простым и понятным. И офигительно прекрасным!

Кажется, они снова танцевали. Или смеялись. Неважно. Мир был создан для них одних, здесь и сейчас был самый важный и ценный момент всего сущего. Звучала самая волшебная музыка, вокруг были только самые дорогие люди… И ещё были руки и ноги, чтобы кружиться в этом сосредоточении настоящего божественного начала.

В вертушке Ксении нравилось то, что под ней время будто останавливалось. Казалось, прошла вечность или, скорее, ты застыл в этой вечности. Это потом, когда действие препарата проходило, становилось ясно, что времени прошло всего-ничего. Но пока она действовала, ты становилась бессмертной. Ни забот, ни тревог, не мыслей о бренности бытия. Оно всегда… везде… вечно…

Звонок в дверь Ксения не услышала. Мозг не воспринимал ничего из того, что не считал важным. Ксения помнила только, что летала по комнате и наткнулась на Алмазку.

— Я открою. — Сказала та.

Ксении было всё равно. Она блаженствовала. Парила.

Когда действие вертушки закончилось, что всегда случалось неожиданно, Ксения стояла у кровати, но лечь на неё уже не успела. Она осела на пол, на синий ковёр, неудобно подогнув под себя ноги. Легла на спину, но не успела вытянуться в полный рост. Бывало, что вот так не везло, и после отходняка ещё и затёкшие мышцы жутко болели. Но всё же оно того стоило.

И вот её причастность к вечности в очередной раз оказалась обманкой, а тяжесть бытия стала практически невыносимой.

Но это пройдёт.

Зато соображать Ксения стала куда лучше. И видеть.

Например, она отметила, что к ней подходит Алмазка. Заглядывает Ксении в лицо и так сияет, будто ей воткнули в уши провода, а в рот — лампочку.

— Да вот она, вот. Правда, слегка не в себе.

Ксения моргнула и увидела рядом с Алмазкой Луку. Тот стоял и смотрел на неё свысока. Такой далёкий… и становится всё дальше, будто уплывает и теряется в тумане… в остатках хмеля подумала Ксения.

— Ну отдыхает девчонка, что тут такого. — Протянула Алмазка тоном, подразумевающим, что уж она-то совсем не такая! Не чета всяким наркоманкам, валяющимся без движения и не способным слова сказать.

Лука стоял и смотрел. У Ксении кружилась голова, но она просто лежала, как кукла — неподвижная, с застывшим взглядом. Специфика отходняка от вертушки, что поделать.

Смотрел он недолго. Быстро отвернулся и ушёл.

— Ну я скажу, что ты заходил! — Крикнула ему вслед Алмазка, хотя прекрасно знала, что Ксения и сама это прекрасно видит.

— Не нужно. — Раздалось в ответ. — Не думаю, что мы ещё раз встретимся.

Когда Ксения пришла в себя, Алмазки, конечно же, рядом уже не было. Спряталась, змея, в свою каюту и ещё долго оттуда не показывалась.

Но уже ничего было не исправить.

Ксения была очень зла на Алмазку. И ещё больше на то, что Лука перестал Ксению замечать. Как отрезало. Он не смотрел на неё и не заговаривал. Те пару случайных взглядов, которые он на неё бросал, превращались в холодные и равнодушные.