Луд-Туманный

Мастер Натаниэль вбирал каждое слово, словно нектар. Чувство безопасности бурлило у него в крови, как молодое вино…

От этого пьянящего напитка у него с непривычки слегка закружилась голова.

Эндимион Хитровэн глядел на него с легкой улыбкой.

– А теперь, – сказал он, – может быть, ваша милость позволит мне поговорить о вашем случае. Я думаю, вы страдаете от того, что можно назвать «болезнью жизни». Вы, если можно так выразиться, плохой моряк, и движение жизни сводит вас с ума. Под вами и вокруг вас, везде, со всех сторон вздымается и волнуется, течет, беспрестанно перекатывая волны, великая, неуправляемая и безжалостная стихия, которую мы зовем жизнью. Ее движение проникает вам в кровь, у вас кружится от него голова. Избавьтесь от морской болезни, мастер Натаниэль! Я не хочу сказать, чтобы вы перестали ощущать движение… Чувствуйте его, но научитесь его любить или, если не любить, то, по крайней мере, выдерживать, твердо стоя на ногах и не теряя голову.

На глазах мастера Натаниэля появились слезы, и он как-то застенчиво улыбнулся. В этот момент он, безусловно, чувствовал под собой terra firma[5], а нам всегда кажется, что любое наше настроение, пока оно длится, станет постоянным состоянием души. И в этот момент он был убежден – никогда больше он не будет страдать от «болезни жизни».

– Благодарю вас, Хитровэн, – пробормотал он. – Благодарю вас за ваши слова.

– Вот и прекрасно, – улыбнулся доктор, – тогда доставьте мне удовольствие вылечить вашего сына. Для меня самое большое удовольствие в жизни – лечить людей. Позвольте мне устроить для него поездку на эту ферму.

Находясь в таком настроении, мастер Натаниэль не мог ему отказать. Итак, было решено, что в ближайшем будущем Ранульф отправится в Лебедь-на-Пестрой.

Перед тем, как уйти, Эндимион Хитровэн сказал с какой-то странной торжественностью:

– Мастер Натаниэль, я хочу, чтобы вы запомнили одну важную вещь – никогда в жизни я не ошибался в выборе лечения.

Уходя от Шантиклеров, Эндимион Хитровэн потирал руки, посмеиваясь про себя.

– Просто не могу не быть хорошим врачом и не проливать бальзам на раны, – бормотал он. – Кроме того, это был крайне удачный прием. Иначе бы он никогда не позволил мальчику поехать туда.

Вдруг он вздрогнул и, прислушиваясь, замер. Откуда-то издалека доносился какой-то призрачный Звук. Может быть, это кричал петух вдалеке, а может, звенел чей-то тихий издевательский смех.

Глава 5 Ранульф едет на ферму вдовы Бормоти

Эндимион Хитровэн оказался прав. Здравый смысл – это всего лишь лекарство, его действие не может длиться вечно. Вскоре мастер Натаниэль снова страдал от «болезни жизни», и больше, чем когда-либо.

Прежде всего, нельзя отрицать, что в голосе Эндимиона Хитровэна, когда тот пел Ранульфу, он снова услышал Звук, что мучил его, невзирая ни на какой здравый смысл.

Но этого было недостаточно, чтобы он перестал доверять Хитровэну, так как мастер Натаниэль знал, что можно услышать Звук в самых невинных вещах. Ведь насмешливый крик кукушки иногда доносится из гнезда жаворонка. Но он, конечно же, не собирался отпустить Ранульфа на эту западную ферму.

А мальчик очень хотел, просто жаждал уехать, так как Эндимион Хитровэн, оставшись с ним наедине в гостиной тем утром, разжег его воображение описанием всевозможных прелестей, связанных с пребыванием на ферме.

Когда мастер Натаниэль спросил сына, о чем еще они говорили с Эндимионом Хитровэном, мальчик сказал, что тот задал ему очень много вопросов о танцующем незнакомце в зеленом и заставил несколько раз в точности повторить его слова.

– А потом, – продолжал Ранульф, – он сказал, что споет мне, от этого мне станет хорошо, я почувствую себя счастливым. И я действительно чувствовал себя чудесно, пока ты не ворвался к нам, отец.

– Извини меня, мой мальчик, – отвечал мастер Натаниэль, – но почему же ты сам сначала так кричал и просил не оставлять тебя с ним наедине?

Ранульф пожал плечами и опустил голову.

– Думаю, это было, как с сыром, – сказал он застенчиво. – Но, папа, я так хочу поехать на ферму. Пожалуйста, позволь мне поехать.

Несколько недель мастер Натаниэль упорно не соглашался. Он проводил с мальчиком все свободное время, насколько позволяли ему его общественные дела, и пытался найти для него занятия и развлечения, которые бы обучили его «другой мелодии». Слова Эндимиона Хитровэна хотя и не произвели особого воздействия на душевное состояние мэра, но, без сомнения, оставили след.

Однако нельзя было не заметить, что Ранульф с каждым днем слабел и увядал, его разговоры становились все более и более странными, и мастер Натаниэль стал опасаться, что его возражения против отъезда на ферму объясняются просто эгоистическим желанием удержать сына при себе.

Как это ни удивительно, Конопелька к поездке отнеслась одобрительно. Она была уверена, что Вилли Висп дал мальчику волшебный фрукт. Старуха говорила, что у нее сразу возникли подозрения, но она молчала, потому что упоминание об этом никому не принесло бы добра.