Лучший из лучших

Зуга будто стал привидением, эфемерным существом, невидимым для человеческих глаз. Мимо него по узкой дорожке торопливо проталкивались люди; когда он проходил мимо склонившихся над лотками старателей, никто не поднимал головы и не удостаивал его даже взглядом: весь поселок жил ради единственной цели, игнорируя все остальное.

По опыту Зуга знал, где можно пообщаться с людьми и разузнать столь необходимые сведения, – там, где продают выпивку. Под холмом было единственное на весь поселок открытое место – площадка в форме неровного квадрата, окруженная лачугами из парусины и железа, заставленная фургонами торговцев.

Зуга выбрал хижину с громкой вывеской «Лондонский отель». Под вывеской красовались цены: «Виски – 7 шиллингов 6 пенсов. Лучшее английское пиво – 5 шиллингов кружка».

Баллантайн осторожно пробирался по замусоренной, изрытой колеями рыночной площади к «Лондонскому отелю», но тут его внимание привлекли нестройные вопли «Потому что он славный парень!», долетевшие от холма. Разношерстная компания красных от пыли и возбуждения старателей с криками и песнями несла на плечах одного из своих собратьев. Опередив Зугу, компания ввалилась в покосившийся бар. Из соседних забегаловок и стоявших вокруг фургонов выскочили любопытные, выясняя причину такой суматохи.

– Что стряслось? – закричал кто-то.

– Черный Томас вытащил «обезьяну»! – бросили в ответ.

Жаргон старателей Зуга выучил гораздо позже. «Обезьяной» называли алмаз весом в пятьдесят карат и больше, а «пони», недостижимая мечта каждого старателя, весил сто карат.

«Черный Томас вытащил „обезьяну“!» – разнеслось по лагерю. Вскоре бар был забит под завязку, и кружки пенящегося пива для тех, кто оставался у входа, приходилось передавать через головы.

Зуга не видел счастливчика: толпа окружила Черного Томаса со всех сторон, и каждый старался подобраться к нему как можно ближе, словно этим мог заполучить частичку удачи.

Услышав радостные вопли, скупщики алмазов спустили флаги и поспешно бросились через площадь, словно стервятники, слетающиеся на добычу льва. Самые первые, задыхаясь, подбежали к толпе зевак у входа и запрыгали, пытаясь разглядеть счастливчика.

– Скажите Черному Томасу, что Вернер Львиное Сердце готов сделать открытое предложение, – передайте ему!

Предложение слегка изменило форму по дороге от забитого зеваками входа к адресату:

– Эй, Черный! Львиная Задница готов на открытое!

«Открытое предложение» гарантировало определенную сумму, и старатель имел право обратиться к другим скупщикам. Если никто не давал больше, то он возвращался к первоначальному покупателю и получал свои деньги, как договаривались.

Приятели подняли Черного Томаса на плечи, чтобы он посмотрел поверх голов. Счастливчик оказался маленьким, черным, как цыган, валлийцем с пивной пеной на усах. С певучим валлийским акцентом он выразил свое несогласие:

– Слушай, Львиная Задница, грабитель ты эдакий, да я скорее… – даже неотесанные старатели моргнули и фыркнули, услышав, что именно сделал бы Томас с алмазом, – чем позволю тебе наложить на него твои мерзкие лапы!

В голосе звенела горечь бесчисленных унижений и несправедливых сделок, которые он вынужден был заключить. Сегодня, завладев «обезьяной», Черный Томас превратился в короля копей – и пусть его правление скоротечно, он выжмет из своего положения все, что возможно!

Зуга так никогда и не увидел того камня – и больше никогда не встречал Черного Томаса. К полудню следующего дня коротышка-валлиец продал алмаз вместе с «письмом» и отправился в долгое путешествие к югу, которое приведет его обратно домой, в более приятные и зеленые земли.

Зажатый между возбужденными потными телами заполнивших забегаловку посетителей, Зуга тщательно подыскивал собеседника – между тем кружки опрокидывались, голоса звучали все громче, шутки становились все грубее.

Зуга выбрал того, кто, судя по манерам и речи, был джентльменом и вырос на родине, а не в колониях. Старатель пил виски, и, едва его стакан опустел, Зуга придвинулся поближе и заказал еще порцию.

– Очень щедро с вашей стороны, старина, – поблагодарил тот. Англичанину не исполнилось и тридцати, выглядел он весьма привлекательно, отличаясь светлой кожей и шелковистыми бакенбардами. – Меня зовут Пикеринг, Невил Пикеринг, – представился он.

– Баллантайн – Зуга Баллантайн. – Зуга пожал протянутую руку, и англичанин переменился в лице.

– Господи, да вы же охотник на слонов! – Пикеринг повысил голос: – Эй, ребята, здесь Зуга Баллантайн. Тот самый, который написал «Одиссею охотника»!

Вряд ли хотя бы половина из присутствующих умели читать, однако то, что Зуга написал книгу, восхитило всех. Баллантайн внезапно оказался в центре внимания, вытеснив Черного Томаса.

К фургону Зуга возвращался уже в сумерках. Алкоголь никогда не ударял ему в голову, да и луна светила ярко, так что он без труда пробирался по заваленной отбросами дороге.