Лучший из худших

– Да так и прикажу. Вы присаживайтесь, – Голиков показал на один из стульев. – Вам кофе как – со сливками или без?

– Со сливками, пожалуйста.

– Отлично. Тогда я за вами поухаживаю.

Штабс-капитан налил из термоса кофе – аромат напитка приятно защекотал ноздри. Шереметева зажмурила глаза от удовольствия.

– Пахнет божественно!

– Привёз из последней командировки, – пояснил Голиков. – У нас такой днём с огнём не отыщешь.

Плеснул в чашечку немного сливок и поставил перед собеседницей.

– Вот, угощайтесь. Гарантирую ни с чем не сравнимое удовольствие.

– Я уже догадалась.

– Сахар будете?

– Спасибо, нет. Я пью кофе без сахара.

– Правильно. Зачем портить вкус напитка?!

Допив чашку, Шереметева отставила её от себя.

– Виктор Семёнович, вы ведь меня к себе вызвали не ради того, чтобы кофе угостить?

– Не вызвал, а попросил зайти, – улыбнулся особист.

– Хорошо, попросили зайти, – покладисто согласилась поручик. – И всё же?

– Вы правы, Елизавета Петровна. Не только ради кофе. Меня очень интересует рекрут Ланской, и я хотел посоветоваться с вами, как с преподавателем очень важного и специфического предмета.

– Не понимаю, что вас волнует, Виктор Семёнович. Мы оба прекрасно знаем, кто такой Ланской и что с ним сделали.

– Знаете, Елизавета Петровна, в свете ряда событий, у меня невольно возникли некоторые сомнения…

– Какие, например? – Шереметева внимательно посмотрела на собеседника.

– Обряд шельмования… Был ли он проведён правильно и в полном объёме?

– Виктор Семёнович! – усмехнулась девушка.

Голиков покачал головой.

– Знаю-знаю, Елизавета Семёновна, и всё-таки?

– Насколько мне известно, ещё ни разу за всю историю обрядов не было ни одного сбоя. Все, с кем производили этот обряд, теряли магию навсегда. А этот Ланской… Разве с ним что-то не так? Я видела его на занятиях. Поверьте, он не производит впечатления мага.

– Другими словами, мне, как особисту, опасаться нечего?

– Так и есть, Виктор Семёнович. Нечего.

Голиков кивнул.

– Ладно. Будем считать, что вы меня успокоили, Елизавета Петровна. Однако… просто ради подстраховки… могу попросить вас хорошенько присмотреться к рекруту Ланскому? Хотя бы из благодарности за этот кофе, – улыбнулся особист.

– Кофе просто бесподобен, – улыбкой на улыбку ответила поручик. – Чувствую себя в долгу перед вами. Я обязательно выполню вашу просьбу, Виктор Семёнович.

– Замечательно, – с видимым облегчением произнёс особист. – Ещё по одной? Кстати, могу плеснуть немного коньячку… И тоже из моих личных запасов. Такого вы тоже нигде не купите.

Глава 12

– У солдата выходной, пуговицы в ряд, – напевал я одну из любимых песен отца. – Часовые на посту родины стоят…

Папа часто принимал душ, мурлыкая себе под нос этот мотив, или громко-громко пел, когда брился, под жужжащий аккомпанемент электробритвы.

Вокальные данные у него были, мягко говоря, так себе – фальшивил безбожно. Мама в такие минуты морщилась и затыкала уши.

– Душераздирающее зрелище! – почему-то говорила она.

Мне, когда я был маленьким, папино пение нравилось. Потом, конечно, стало доставать.

Тогда я запирался в своей комнате и надевал наушники. Врубал то, что находилось у меня в плей-листе, а вкусы у меня порой менялись на диаметрально противоположные: от гитарных запилов «Металлики» до слащавого итало-диско восьмидесятых.

Господи, как много бы я отдал, чтобы снова увидеть отца и услышать, как он поёт! Только потеряв его, я понял, что он был лучшим папой на свете.

И вот, сама собой, в голову вплыла эта песня, я не смог удержаться и в меру своих возможностей исполнил из неё куплет и припев вслух.

Думал, меня никто не слышит… Ха! Детка, это же армия! Разумеется, рядом оказался один из моих командиров. В данном случае, ефрейтор Санников.

Между нами в последние дни установились странные отношения, чем-то напоминающие дружбу. Во всяком случае, меня он выделял и старался помочь. А я… Я делал всё, чтобы оправдать это хрупкое доверие, пусть не всегда и не всё у меня получалось.

И вот ефрейтор оказался у меня за спиной, когда я вполголоса пропел.

– А ну, погоди, – внезапно произнёс Санников. – Можешь повторить?

Я выполнил этот приказ-просьбу. Он слушал, не перебивая. В его глазах появился острый интерес.

– Что за тема? Почему раньше не слышал? – спросил ефрейтор.

Я пожал плечами. Всё равно правду говорить не имело смысла, а толково соврать я бы не сумел. Так что импровизировал на ходу.

– Понятия не имею, господин ефрейтор. Просто привязалась, а когда успел подхватить и при каких обстоятельствах – не помню. Должно быть по «ящику» услышал.

Кажется, я был достаточно убедителен, чтобы Санников кивнул.

– Хорошая песня, солдатская. И, тем более, подходящая к моменту. Дашь слова списать, рекрут?

– Так точно. Я только всё не помню, но постараюсь, что в голове осталось, накидать на бумаге.

Само собой «товарищ старшина» в тексте не проканает. Могут не понять. Значит, заменю на что-то другое, да простит меня безвестный мне автор.

– Отлично! Эх, чует моё сердце – выйдет из тебя шаристый боец! Не зря в город сегодня с тобой поедем, – расчувствовался Санников.

– Очень надеюсь, господин ефрейтор, – сказал я.