Лучший из худших

Моей реакции не хватило, чтобы уклониться. Его кулак погрузился в солнечное сплетение, из меня словно вышибли дух.

Я машинально согнулся и тут же пропустил второй удар, не менее жестокий и опасный – на сей раз коленом в лицо.

В прошлой жизни у меня были шансы побороться с Цыганом на равных, но это тело было слишком слабо и не тренированно.

Я словно налетел на фонарный столб, из глаз посыпались искры, в голове загудел колокол.

Это было больно и унизительно.

Цыган издевательски захохотал, рядом подвизгивая вторил ему Ушан. Им доставляло удовольствие наблюдать, как я мучаюсь и страдаю.

В их смехе не было ни капли сострадания, только издёвка.

– Что, Лан? Съел, сука? – склонился надо мной Цыган. – Теперь ты понял, что я сделаю с тобой, гандон штопаный?

– Понял, – прохрипел я.

Глаза ничего не видели, они словно заплыли кровью.

А Цыган продолжал куражиться.

– Сейчас я заставлю тебя снять штаны и бежать в казарму с голой жопой. И, если только вздумаешь пикнуть насчёт меня – придушу как кутёнка. И мне ничего за это не будет. Веришь, Лан?

Он склонился надо мной. Я почувствовал несвежее дыхание из его рта.

Этот урод упивался своим могуществом, властью над теми, кто слабее его.

– Понял, – меня стошнило.

Рот сразу наполнился привкусом какой-то дряни.

– Жри свою блевотину, гад! – зарычал Цыган. – Кому говорят, жри!

Он надавил рукой на мою голову, склоняя к расплывшейся на земле отвратительного вида кашице.

И тут на меня накатило. Это произошло внезапно и стремительно, за какие-то наносекунды. Странная волна нахлынула на меня, охватив всего, с ног до головы. Это была безудержная ярость.

Я вдруг понял, что способен на всё и что нет на свете такой преграды, что сможет мне противостоять. Я даже слегка испугался этой странной эйфории, она как будто родилась где-то вовне и была чем-то чужеродным.

Это был я и не я одновременно. В моих жилах плясал невидимый огонь, мышцы распирало от силы. Никогда во мне не было столько могущества.

Да я мог свернуть горы и переплыть океан!

А потом меня накрыло новым приливом. Конечно, мне доводилось знать по себе, что такое адреналиновые всплески, но чтобы настолько…

Я перестал быть человеком, превратился в машину, созданную только ради одного: крушить и убивать. Уничтожать всё, что на моём пути, рвать с корнем, действовать самыми грязными приёмчиками: царапать, кусать, выдирать кадыки…

Миллионы кровожадных мыслей проносились у меня в голове, и все они сводились в итоге к способам умерщвления. Даже не ожидал, что у меня окажется настолько буйная фантазия.

А ещё – это было слабое подобие того странного порыва, охватившего меня в тюрьме. Такая бледная китайская копия чего-то брендового.

Цыган не заметил произошедших со мной перемен. Он праздновал победу, не догадываясь, какой его ожидает сюрприз. А я жаждал реванша. Я мечтал о нём больше всего на свете. И ещё больше о том, как убью этого гада, сверну ему шею.

Тело распрямилось само собой, мозг даже не участвовал в этом процессе.

– Жрать блевотину? Да сейчас сам её, сука, сожрёшь!

Я схватил Цыгана за ворот куртки, нагнул и ткнул мордой в остатки моего непереваренного ужина.

– Лан, бл..дь! – Табаки опомнился раньше своего «Шерхана», попробовал прыгнуть на меня сзади, но я только повёл плечами, и тщедушного Ушана как ветром снесло.

– Понравилось? – зарычал я и, приподняв Цыгана, снова ткнул в зловонное пятно.

Он пытался вырваться, но у него не выходило. Не было на свете такой силы, что могла потягаться со мной.

Я снова заставил Цыгана выпрямиться, с наслаждением увидел его измазанное в грязи и рвоте лицо, насмерть перепуганный взгляд.

– А теперь пришло время умереть!

Я замахнулся правой рукой, зная, что сейчас вгоню одним ударом его челюсти прямо в мозг. Мне это не составит большого труда.

Внезапно, глаза Цыгана закатились, он как-то странно обмяк и превратился в безвольную куклу.

До меня не сразу дошло, что он потерял сознание от страха. Но как только я это понял, странный приступ бешенства куда-то ушёл. А вместе с ним меня стремительно покидали физические силы.

Я больше не мог удерживать тело Цыгана, пальцы левой руки разжались, он упал на землю.

– Пусть это послужит тебе хорошим уроком! – проскрипел я и на негнущихся ногах побрёл к казарме, стараясь не думать, что меня ждёт дальше.

Вряд ли обойдётся без последствий: пусть сильного вреда Цыгану я не причинил, так, попугал малость, однако в последний момент я почувствовал спиной, что за нами наблюдает кто-то посторонний. И этот посторонний мог оказаться кем угодно. Например, унтером или офицером.

Больше всего я боялся, что приступ повторится, я снова перестану быть собой и натворю кучу безумств.

– Господин штабс-капитан? Я могу войти?

Начальник особого отдела батальона штабс-капитан Голиков поднял воспалённые от бессонницы глаза и с трудом сфокусировал взгляд на госте.

– И вы, мундиры голубые…

– И ты, им преданный народ, – продолжил строчку гость. – Так я могу войти?

– Как я могу отказать вам, господин ротмистр, – вяло улыбнулся Голиков. – Проходите, господин э…