Лучший дуэт галактики

В маленькие оконца светило заходящее солнце, оставляя на дощатом полу желтые квадраты. По краям окна мороз прошелся ледяной кистью. В избе пахло похлебкой, дымком от сгоревших в очаге поленьев, выделанными шкурами. Три крепко сбитые лежанки вдоль стен, на стене возле двери два охотничьих лучевика, вот и вся обстановка.

Игнат доел мясо из похлебки, повесил над очагом чайник.

— Что-то турист наш запропал, — сказал он, щепочкой ковыряясь в крепких желтоватых зубах, — пять суток, считай, как ушел.

— Парень тертый, по всему видно. Не пропадет, — рассудительно ответил Ахмедзянов, — если завтра не появится, можно пойти поискать.

— До завтра его заметет так, что и с собаками не найдешь.

— Если до сих пор не замело, то сутки ничего не решат.

За окном взбрехнули собаки — две охотничьи лайки. Игнат подошел к окну, наклонился, пытаясь разглядеть за морозными узорами, что потревожило собак.

— Во, легок на помине, — сообщил он, ухмыляясь в бороду, — вроде, жив-здоров, шагает бодро.

— С добычей?

— Не видать. Сейчас спросим, где плутал и кого добыл.

Скрипнула входная дверь, в сенях затопали, сбивая с обуви снег и Сандерс, слегка осунувшийся, но довольный, шагнул в избу вместе с клубами пара.

— Добрый день, — он скинул капюшон и обтер ладонью лицо.

— День добрый, — прогудел Игнат, — где ж тебя носило, сокол ясный? Вон, Харис все глаза проглядел.

— К горам ходил, — ответил Сандерс, присаживаясь к столу, — ух… ноги гудят.

— Понятное дело: это тебе не по стриту фланировать, — щегольнул сленгом Семеряков, — с добычей, али как?

— С добычей, — слегка улыбнулся Сандерс, — возле крыльца валяется.

Игнат озадаченно почесал затылок, кивнул Ахмедзянову — пойдем, мол, и направился в сени. Ахмедзянов внимательно посмотрел на Сандерса и вышел вслед за Игнатом. Сандерс, ухмыльнувшись, потер заросший щетиной подбородок.

В сенях что-то грохнуло, послышалась возня. Ворвавшийся в избу Игнат кинулся срывать со стены лучевик. В дверях показался Харис, отступающий в избу спиной вперед.

— А-а, черт, батареи где? — крикнул Игнат.

— Ты же сам их куда-то засунул, — отозвался Харис.

— У-у, что б тебе… турист! Ты хоть знаешь, кого привел?

— На росомаху похож, — сказал Сандерс, пряча улыбку.

— Медведика привел, хмырь инопланетный!

Не выдержав, Сандерс расхохотался.

— Да вы что, господа трапперы, это ж голограмма!

Игнат и Харисом переглянулись. Семеряков отложил оружие, выглянул в окно и, сокрушенно покачав головой, обернулся к Ахмедзянову.

— А ведь и вправду, зверь-то не настоящий. И собачки молчат. Ну-ка, выдь, погляди еще раз.

— Сам выдь, — отказался Ахмедзянов.

— Пошли вместе, — Сандерс поднялся со скамьи.

Втроем вышли во двор. Возле крыльца сидел зверь в натуральную величину, с оскаленных клыков стекала слюна, длинные когти впились в снег, будто он готовился к нападению. Совсем рядом с ним, вольготно развалившись, лежали прямо на снегу две лайки: Черныш и Гром.

Игнат обошел голограмму, цокая языком.

— Зверь-то, по всему видать, замотанный совсем. Больной, что ли, был?

— Почему, больной? — обиделся Сандерс, — здоровее нас с вами. Четверо суток меня гонял. А потом я его.

— Медведика гонял? — Семеряков снова почесал затылок, — однако, ты крут, парень, если не врешь. Комбинезон-то он тебе порвал?

— Он, — коротко ответил Сандерс, с сожалением разглядывая порванный рукав, — достал таки, злодей. Так вы этого зверя медведиком зовете? А я подумал — росомаха.

— Ну, ты сказал! Росомаха раза в два мельче, а этот до медведя не дотянул, а ее перерос. И плачет он жалобно, прямо убивается, когда на добычу идет. Морда, опять таки, забавная вот и прозвали медведиком.

— А что ж ты, зверя взял, а шкуру бросил? — спросил Харис, — не дело. Хоть и не промысловая, но как трофей сгодится. Или продал бы кому — медведик дорого стоит.

— Да я шкуру и не снимал, — беспечно сказал Сандерс.

— Ну, понятно, — пробурчал Игнат, — турист и есть. Зверя пришиб, ни мяса не взял, ни шкуры. Тьфу…

— Да не убивал я его, — расплылся в улыбке Сандерс, — загнал, как он лосей загоняет, сфотографировался в обнимку — он уже и огрызаться сил не имел, и ушел. А он там, на просеке, где болота начинаются.

— Далеко? — деловито осведомился Ахмедзянов.

— Часа три, если по прямой.

Игнат с Харисом переглянулись и, не сговариваясь, стали собираться: один двинулся в избу за лучевиками, другой присел на бревно возле стены и принялся внимательно осматривать широкие, подбитые мехом лыжи.

Сандерс обошел вокруг голограммы, любуясь зверем, потом выключил голограф и, вроде как недоумевающее, взглянул на охотников.

— А вы далеко?

— Пойдем медведика твоего подберем. Если ты его загнал, как говоришь, взять его просто будет. Мясо — собачкам, а шкуру — туристам.

— Шкура порченая, — предупредил Сандерс.

— Как так?

— Я ему вдоль хребта термопарой от комбинезона прошелся. Шерсть обесцветил, а новая только к следующей зиме будет.

Игнат вставлявший батареи в лучевик, замер с открытым ртом.

— Это ж зачем?

— Да вот показалось мне, что вы его добить захотите, — пояснил Сандерс.

— Правильно показалось, — проворчал Харис.