Лучшее прощение — месть

— Да нет. Но не забывай, что французы — страшные националисты и ненавидят как итальянцев, к которым ревнуют по многим причинам, о чем можно долго говорить, так и американцев, которым они завидуют из-за их богатства. Таким образом, настоящие вещи предназначены собственным клиентам, а вот вещи сомнительного качества или просто подделки они предпочитают всучить итальянцам и американцам. Они приглашают богатых и невежественных клиентов на лукулловские ужины в свои шикарные апартаменты, окружают их всяческим вниманием, дают им понять, как высоко они их ценят, потом вдруг переходят к делу и беззастенчиво надувают… Естественно, клиенты не всегда глупы до такой степени. Обман идет один к одному или один к трем, то есть на одно истинное произведение приходится одна или три фальшивки.

— Но, извини меня, куда смотрят ваши эксперты? — перебил Армандо. — Они что, спят?

— Наши эксперты, мой дорогой, это те же антиквары, и если они предупреждают клиента о том, что его обманули, тот чаще всего не верит. Некоторые летят за консультацией к своему парижскому антиквару. Тот возмущается и обвиняет итальянского коллегу в зависти, потом отсылает его дальше, к очередному французскому эксперту или вновь прибегает к помощи антиквара по эту сторону Альп, и все продолжает идти своим чередом. В Париже, друг мой любезный, ты не можешь что-то приобрести у А, Б, В, Г, и т. д., а только у треста АБВГ, который держит в собственных руках 90 % товара, распределяющегося между десятком на первый взгляд различных фирм. Когда возникают подобные вопросы, трест так поставит дело, что в результате клиент получит подтверждение подлинности приобретения и его высокого художественного уровня. С этого момента ты уверуешь во французских антикваров. Ясно, что, исходя из этих соображений (за весьма малыми исключениями), в Италии не может быть значительных собраний французского антиквариата или, по крайней мере, коллекций, в которые не проникли бы подделки. А потом, ведь у нас тут целый хор солисток, которых сопровождает легион архитекторов и антикваров, родившихся под одним и тем же знаком зодиака, а лучше сказать — «третье измерение», как ты их называешь.

— Ты хочешь сказать, что эти солистки с общего согласия поощряют эту моду, а мужья просто рады, чтобы с них сдирали шкуру? И они молчат?

— Конечно. Этим агрессивным, невежественным, лишенным каких-либо традиций, чванящимся своими деньгами выскочкам очень даже нравится, что их жены выдрючиваются с сумасшедшими тратами у ювелиров, меховщиков или антикваров. Это тешит их тщеславие. В такой провинциальной стране, как наша, все сразу становится известным. Жену богатого предпринимателя X, Y или Z видели на выставке в сопровождении одного из безалаберных представителей мира искусства, а за нею протянулся целый шлейф истраченных сотен миллионов? Да муж будет только гордиться этим: «Я богат, так пусть все об этом знают!». Наглость, новая наглость всевластия денег. У каждого времени она своя, дорогой Армандо. У нас была политическая наглость дуче, теперь вот наглость партий и профсоюзов и самая последняя — финансовых выскочек. К тому же не следует забывать, что эти синьоры чувствуют себя вполне спокойно, когда знают и видят, что их молодые жены с еще более молодыми любовниками окружают себя людьми, имеющими неограниченные возможности, чтобы «одеть» дом, но никаких, чтобы раздеть женщину. Очень многих из них уважают как меблировщиков. Но они не брезгуют и сводничеством. Эти люди, еще более расточительные и капризные, чем их клиентки, готовы пойти на все. Они не откажутся организовать ложное алиби, удовлетворить любые капризы или сдать помещение для временных любовных развлечений своих же клиенток, наложив на них обет молчания и еще теснее привязав к себе. Это создатели рогов, но рогов невидимых, вырастающих под покровом тайны…

— Самуэль, ты случайно — не о шантаже?