Лучшее из чудовищ

Теперь ей полагалось с привычной издевкой послать его за водой. Однако Исса встала и направилась к общему лагерю сама, а вернулась с двумя деревянными кубками.

– Они там готовят какую-то бурду в котле, – сообщила она. – С овощами и мясом, вроде бы, зайчатиной. Нас наверняка позовут приобщиться.

– Это тебя позовут. Меня, может быть, накормят за компанию.

– Это да, – кивнула Исса. – Они относятся к тебе с непонятным для меня презрением. Просто некоторые считают, что служить вот так, не становясь монахом, могут только неудачники. Хотя, по моим наблюдениям, сегодня ты работал больше, чем любой из них. Не потому что они не хотели – они бы не вынесли.

– Когда ты научишь меня драться?

– Да хоть сейчас!

Нет, все-таки окончательно она ехидство не утратила!

– Сейчас я с трудом двигаюсь, и ты это видишь.

– Вот и не задавай лишних вопросов, – бесцеремонно велела Исса. – Я найду время. Спешить нам некуда. Мы доедем с ними до их деревни, так быстрее, да и безопасней по-своему, мы ведь не привлекаем ненужного внимания. От деревни двинемся пешком.

– Та вещь, которая тебе нужна, в провинции Дорит?

Кирин не скрывал своего сомнения. Дорит – провинция далекая от всякой магии. Там живут преимущественно крестьяне, выращивающие растения и животных для всей империи. Как туда мог попасть магический амулет?

– Может, там, а может и нет, – пожала плечами девушка. – Я чувствую, что эта вещь еще далеко. Дальше, чем мне хотелось бы. Знаешь, я в провинции Дорит никогда не была, не доводилось.

– Нечего там делать, – заверил ее Кирин. – Поля да луга. Я сам бывал в ней проездом… Хотя там живет моя невеста.

– У тебя есть невеста? – поразилась Исса. – Быть не может!

– Знаешь, твое мнение касательно меня становится все более оскорбительным! У меня есть невеста. Точнее, была, я ведь теперь принцем не могу считаться… Я не буду ей интересен.

– Что, пропала корона – ушла любовь? – злорадно поинтересовалась она.

– Да какая там любовь! Я ее даже не видел ни разу…

– А-а, знаменитые браки по расчету! Как же, знаю их. Они всегда были главным способом образования знатных семей. Ну и кто тебе сосватал крестьянскую красавицу?

Настоящей обиды Кирин не чувствовал. Этот осколок его прошлой жизни не имел такого большого значения, как все остальные.

– Она не крестьянка, она из знатного рода. Ее выбрал мой брат, Сальтар. Я ведь младший, не так важно, кто станет моей женой. Все равно ни мы, ни наши дети не будем иметь права на престол. Сальтар сказал, что она очень красива и умна. Я согласился.

– Ты даже портрет не попросил?

– Да как-то в голову не пришло…

– Потрясающе, – Исса легла на траву, закинув руки за голову. Похоже, ее нисколько не беспокоило, испачкается белая ткань ее платья или нет. – Тебя совсем не волновала собственная судьба?

– Брат мне зла желать не станет, – философски рассудил Кирин.

– Да уж! А ты сам? Неужели никогда не влюблялся?

Нельзя сказать, что само чувство Кирина не интересовало – он неоднократно писал и читал стихи о любви. Он даже хотел влюбиться, потому что предполагал, что это станет хорошим вдохновением для творчества. Он где-то слышал, что славы добивались в первую очередь безответно влюбленные поэты.

Но это было давно, лет десять назад. Постепенно он перенял отношение к женщинам от своих братьев: это некий человек, который всегда рядом, но не имеет такого уж большого значения.

Решение, предложенное Сальтаром, казалось ему идеальным. Не надо выбирать и мучаться от нерешительности: ту он взял или есть лучше? Решение приняли за него, живи теперь и радуйся!

– Нет, не было такого.

– Странно! Ты стихи не писал?

– Писал.

– Как и все третьи сыновья. Но не влюбился… плохой поэт, что сказать! Обычно такие, как ты, влюбляются в первую свою женщину – рабыню из отцовского гарема.

– А я свою плохо помню…

– Серьезно?! – Исса даже перевернулась на живот, чтобы посмотреть на него. – Ты не запомнил свою первую женщину?!

– Как-то так. Помню, что я здорово волновался. Сальтар еще смеялся, налил мне что-то, я выпил. Потом еще… Дальше было как в тумане. Но получилось нормально.

– Сколько лет тебе было?

– Четырнадцать.

– Ого! Самый что ни на есть поэтический возраст!

– Может и так, но никакой любви я ни к ней, ни к остальным не чувствовал, – фыркнул Кирин. – Рабыни вообще занимали невысокое положение при дворе…

– Рабыни никогда не занимают высокое положение. На то они и рабыни! Но твоим предшественникам это не мешало влюбляться в них.

Странно было говорить об этом, а тем более с ней! Кирин был приучен, что подобные вещи не обсуждаются. Это просто часть реальности, которая воспринимается как должное.

Но раз ей так интересно, то почему бы и нет?

– А ты? – он решил проверить, полагается ли ему откровенность за откровенность. – Ты когда-нибудь влюблялась?

– Я не влюблялась. Я любила. Теперь уже не важно. Он умер за эти годы.

Да уж, сто пятьдесят лет прошло!

– Странно, что он умер не из-за тебя!

– Заткнись.

Слово прозвучало холодно и жестко, как пощечина. Голос Иссы мгновенно изменился, заискрился льдом. Кирин почувствовал, что, сам того не желая, задел очень опасную тему.