Лучше не бывает

Кейт наблюдала за Файви через стол. Она нашла, что он совсем не такой, как она думала. Попытки Дьюкейна описать, по просьбе Кейт, его внешность были смутными и заставили Кейт предполагать нечто немного грубое и брутальное. Возможно, Файви был брутальным, но его брутальность была живописного, романтического, почти нежного свойства, он напоминал чудовище из репродукций к «Чудовищу и Красавице» – большое, трогательное, ласковое животное, которое Кейт в детстве предпочитала скучному, слащавому принцу, но он, впрочем, в конце все-таки в него превратился. Кейт отметила абрикосового цвета кожу, так поразительно усыпанную большими коричневыми веснушками, большую, будто надутую, лохматую голову, пышные волосы, усы – богатого оттенка только что вскрытого конского каштана, продолговатые, косые глаза – чистого светло-карего цвета, длинную прямую линию рта. Он, наверно, расчесывает их, подумала она, интересно, смогу ли я уговорить Октавиена отпустить усы. Я никогда не осознавала, как это мило.

Кейт вдруг поняла, что уже долго смотрит в упор на Файви, а он на нее. Она торопливо сказала:

– Будьте любезны, принесите бумагу, я хочу оставить записку.

Не говоря ни слова, Файви удалился и через мгновение вернулся с бумагой. Кейт села за стол и написала: «Дорогой Джон». Руки у него тоже в веснушках, подумала она, поднимая глаза, чтобы разглядеть хотя бы одну из них. Интересно, он весь в веснушках? Она поставила запятую, и перо застыло в воздухе. Она не могла придумать, что бы написать Джону. Она продолжила: «Я здесь» – и зачеркнула. Она написала: «Я только что была у Фортнума и купила для тебя кое-что симпатичное». Она сказала Файви:

– Я думаю, в конце концов, не обязательно оставлять записку. Просто скажите мистеру Дьюкейну, что я это принесла.

Файви кивнул, и Кейт медленно смяла записку. Что-то было не так. Она решила, что дело в том, что Файви не сказал ни слова. Дьюкейн не говорил, что он немой, подумала она.

Она спросила:

– Надеюсь, вам нравится у мистера Дьюкейна, Файви?

– Мистер Дьюкейн – очень добрый джентльмен.

– Господи, – воскликнула Кейт, – мистер Дьюкейн не говорил мне, что вы ирландец! – Услышав такой выговор, ошибиться было невозможно. – Знаете, я тоже ирландка!

– Я взял на себя смелость признать ваш выговор, мадам, – сказал Файви. Его лицо казалось бесстрастным, а косые карие глаза напряженно смотрели на Кейт.

– Великолепно, я из графства Клэр. А вы откуда?

– Я тоже из графства Клэр.

– Какое необыкновенное совпадение! – закричала Кейт. – Что ж, это нас объединяет. А где в Клэре вы жили?

– На побережье…

– Около Буррена?

– Да, мадам.

– Это удивительно! Я тоже почти оттуда. А ваши родные еще там?

– Только моя старушка-мать, мадам, у нее маленький домик и корова.

– Вы часто ездите туда?

– Дороговато, мадам. Я посылаю матери некоторую часть своего заработка, видите ли.

Нужно дать ему денег на проезд, думала Кейт, но как? Он кажется довольно гордым. Конечно, сейчас я вижу, что он ирландец.

– Вы уже давно живете в Англии, Файви?

– Недолго, мадам. Я – деревенский.

Подлинное дитя природы, подумала она. Как он прост и трогателен, настоящий крестьянин. Дьюкейн совсем неправильно описал его. И она подумала: я бы хотела, чтобы он был нашим слугой. Я бы совсем не возражала иметь Файви.

– Лондон немного пугает. Но, я надеюсь, вы привыкли.

Кейт, теперь совершенно не желая покидать дом, встала и начала обходить кухню, притрагиваясь к чашкам, постукивая по блюдцам и заглядывая в миски. Она уже чувствовала себя абсолютно непринужденно в присутствии Файви, как будто теплые лучи этого похожего на Чудовище успокаивающего существа одновременно ласкали и возбуждали ее нервы.

– Попробуйте глазированный каштан, – сказала Кейт. Она открыла коробку и толкнула ее по столу к нему.

Веснушчатая рука Файви опустилась, и он, все еще глядя на Кейт с той же ничем не нарушаемой концентрацией, положил каштан в рот.

Он так глазеет на меня, но мне это, скорей, нравится. Что делать, раз я открыла коробку, я уже не могу ее подарить Джону, нужно взять ее с собой. Или отдать Файви?

Она закончила обход.

– Что это? – Она указала на сосуд в форме вазы с круглым зияющим отверстием на дне.

– Устройство для удаления мусора, – сказал Файви, жуя каштан.

Файви подошел, чтобы продемонстрировать. Он вынул связку отсыревших газет из мусорного ведра, бросил в дыру и повернул ручку. Раздался замечательный грохочущий звук.

– Немного беспокойно, правда, – сказала Кейт.

Она наклонилась над мусоропроводом, оставив белые нейлоновые перчатки на его крышке. Но вдруг, сверкнув, как выпрыгнувшая из воды рыба, одна из маленьких белых перчаток юркнула со стальной скользкой поверхности в темную грохочущую дыру. Почти с одинаковой быстротой метнулась веснушчатая рука Файви, недостаточно быстрая, чтобы спасти маленькую перчатку от уготованной ей судьбы. Через полсекунды рука Кейт схватила запястье Файви.

– О, будьте осторожны, будьте осторожны!