Лучше не бывает

– Я поехала с ним в больницу. Ричарда в следующий раз я увидела уже только на бракоразводном процессе.

– Эрик сильно пострадал?

– Не было серьезных повреждений внутренних органов, – сказала Пола своим педантичным голосом. – Но одна нога была совершенно раздавлена. Ее пришлось ампутировать. – Она добавила: – Мы сказали, конечно, что это был несчастный случай.

После паузы Дьюкейн сказал:

– Понимаю. А что потом?

– Что ж, потом я оставила и Эрика тоже. Я не могла вернуться к Ричарду, это мне даже в голову не приходило, и потом он же сам написал мне о разводе сразу на следующий день. Я думаю, ему так же трудно было вынести все это, как и мне. И я не могла оставаться с Эриком. То, что он стал калекой по вине Ричарда, сразу убило все. Я почти возненавидела его, и ему было также неприятно видеть меня. Все это некоторое время казалось невозможным осознать и пережить. Я дала Эрику уйти, и он ушел как-то автоматически. Я продолжала видеться с ним, но это было похоже, как если бы мы играли роли в какой-то кошмарной пьесе. А потом он известил меня, что уезжает в Австралию. Мы оба были наконец свободны.

– А потом?…

– А потом он написал оттуда, что он встретил на корабле совершенно чудесную девушку и собирается на ней жениться. Я почувствовала большое облегчение. Потом я о нем ничего не знала, но вот примерно четыре недели назад я получила письмо. Он пишет, что так и не женился, и что только я одна нужна ему в этом мире, и что он возвращается. Его корабль прибывает на следующей неделе.

– Вы боитесь его, – сказал Дьюкейн.

– Да, я всегда боялась его немного. Смешно, я никогда не боялась Ричарда, хотя в Ричарде склонность к насилию явно больше.

– Вы сказали, что Эрик – демон.

– Да. Это странно, потому что он кажется просто нелепым. Сначала я так и смотрела на него, как на абсурдного человека, что-то вроде переигрывающего актера. Но в нем есть, в буквальном смысле слова, магнетизм, животная сила, которой может обладать только глупый человек. Не то чтобы Эрик был глуп, просто это не имеет ничего общего с умом, по крайней мере с разумностью. Это почти физическое свойство. Возможно, оно-то и привлекло меня. Эрик был первозданен – как земля, как море. Для меня он всегда ассоциировался с морем.

– Вы совсем не хотите видеть его?

– Нет. Но я должна. Я должна… претерпеть это опять.

– Могу понять, – сказал Дьюкейн, тщательно выбирая слова, – что вам кажется, что вы будто должны ему что-то. Это как союз по расчету…

– Вот именно. Как союз на крови. Я думаю, ему кажется, что над ним нависли чары, которые одна я способна расколдовать. Его жизнь превратилась в кошмар, и я одна могу освободить его от этого. Вот почему я должна увидеть его, и увидеть наедине.

– Вы действительно верите, что можете помочь ему, зная, что не любите его? Или вы думаете, что сможете опять полюбить его?

– Нет! Не знаю, смогу ли я помочь. Порой мне кажется, что он хочет каким-то образом поквитаться со мной. Иногда целыми днями, часами я думаю о том, что он возвращается с целью убить меня. Или, может быть, он удовлетворится, просто унизив меня так или иначе. Я просто не знаю, что произойдет. Все, что я знаю, – пусть случится, чему суждено, на будущей неделе.

Дьюкейн, нахмурившись, смотрел на морское сияние.

– Кто еще знает эту историю?

– Никто. Только Ричард и Эрик.

– Почему вы держали это в тайне?

– Гордость, – неуверенно сказала она.

– Да. А это превратило все в настоящий ужас. Вы заразились демоническим началом Эрика.

– Знаю. Когда это все произошло, все рухнуло. И рухнуло главным образом мое представление о себе, о своей цельности. Это странно. И вот почему я не пыталась предотвратить развод с Ричардом. Что-то во мне сломалось во время этой сцены в бильярдной. Случилось так, будто чувство вины превратилось в осязаемый предмет и вошло внутрь меня.

– Вы должны избавиться от этого чувства, Пола. И не только ради Эрика, а ради себя самой.

– Может быть, но когда Эрик приедет…

– Вы должны руководствоваться здравым смыслом. Я понимаю ваши чувства. И само собой, вы должны повидаться с ним с глазу на глаз. Но потом вы должны погрузить его в здоровую атмосферу. Вокруг вас должны быть другие люди. Он познакомится с вашими друзьями и поймет, что вам есть на кого опереться, что у вас есть свой собственный мир. Я собираюсь в Лондон на следующей неделе…

Послышался резкий хруст гальки, и чья-то тень скользнула рядом с ними, как ящерица. Это был дядя Тео.

Тео выглядел бледным и сухим на ярком солнце. Большой круглый купол его черепа нависал над его сморщенным собачьим личиком, как шлем. Он смотрел на них скривившись, со слегка насмешливым неодобрением. Он сказал:

– Пола, вот письма для вас.

Три письма упали на камни. Он поколебался, как бы ожидая приглашения остаться, но тут же быстро отошел и, сгорбясь, с шумом ступая по гальке, удалился прежде, чем Дьюкейн успел произнести:

– О Тео…

Пола смотрела ему вслед.