Лучше для мужчины нет

У Катерины гладкая, очень белая кожей, маленький острый носик и большие карие глаза, с которыми я изо всех сил старался встретиться взглядом, пока она сидела в ванне. Она всегда возражает, когда я называю ее красивой, – вбила себе в голову вздорную мысль, будто у нее слишком короткие пальцы. Иногда я заставал ее в свитере, полностью закрывающем кисти рук. Она надевала его потому, что считала, будто все на нее смотрят и думают: «Вы только посмотрите на эту женщину, она была бы хорошенькой, если бы не эти ужасные пальцы-обрубки». У нее длинные темные волосы, и хотя прическа никогда не отличалась особой изысканностью, Катерина упорно стриглась у одного и того же парикмахера, даже после того, как его заведение переехало на пятнадцать миль от нашего дома. Она не желала рисковать, доверяя свою голову незнакомому человеку. Хорошо, что парикмахер не эмигрировал в Парагвай, иначе нам пришлось бы каждые восемь недель искать деньги на авиабилет.

Сейчас мне больше всего хотелось прыгнуть к ней в ванну и заняться грубым пенистым сексом, но я не стал этого предлагать – не хотел, чтобы чудесное мгновение испортил резкий отказ. Более того, я знал, что в доме нет презервативов, а перспектива заиметь третьего ребенка меня совершенно не грела. Я и для первых двух не самый идеальный отец.

В первый раз мы занимались любовью вот в такой же пенистой ванне. На нашем первом свидании Катерина сказала, что знает чудесное местечко, где можно выпить, и отвезла меня в роскошный отель в Брайтоне, где заказала номер. По пути ее остановил полицейский за превышение скорости. Катерина опустила окно, полицейский медленно подошел и спросил:

– Вы сознаете, что ехали со скоростью пятьдесят три мили, хотя здесь разрешено только сорок?

С ухмылкой превосходства он ждал, как она будет оправдываться.

– Pardonnez-moi; je ne parle pas l'anglais donc je ne comprends pas ce que vous dоtes…[4] – ответила Катерина.

Полицейский выглядел совершенно обескураженным. А если учесть, что Катерина провалила экзамен по французскому, она почти меня убедила. Тогда полицейский решил, что английский язык станет понятнее, если говорить на нем громко и чудовищно коверкая слова.

– Вы превышивайте скорость. Ваша слишком быстрей-быстро поезжай. Ваша права?

Но Катерина по-галльски сконфуженно передернула плечами и ответила:

– Pardonnez-moi, mais je ne comprends rien, monsieur.[5]

Полицейский озадаченно посмотрел на меня и спросил:

– А вы говорите по-английски?

И я был вынужден ответить:

– Э-э… non! – с ужасающим французским акцентом.

У меня не хватило наглости вступить с ним в беседу; мой французский был куда более скудным, и я сомневался, что на полицейского произведет впечатление фраза «На Авиньонском мосту все танцуют, танцуют». Катерина вмешалась раньше, чем я успел себя выдать, и нашла несколько слов на английском:

– Mais[6] Гари Линекер[7] есть очень хорошой!

Полицейским смягчился, и слегка восстановив свою национальную гордость, счел возможным нас отпустить с напутствием:

– Поезжевайте… не быстрей-быстро…

– D'accord[8], – сказала Катерина, и он не заметил ничего необычного, когда она добавила: – Auf Wiedersehen![9]

Спустя сто ярдов мы вынуждены были свернуть на боковую дорогу, потому что хохотали так, что запросто могли угодить в аварию.

* * *

Мы познакомились, когда Катерина снималась в рекламе, для которой я писал музыку. Она только окончила Манчестерский университет по специальности «драматическое искусство», и съемки были ее первым профессиональным опытом. Ей досталась роль одной из пяти баночек с йогуртом. Она играла лесные ягоды и была лучше всех. Меня до сих пор злит, что апельсиновый йогурт получил роль в сериале «Жители Ист-энда». Потом Катерина снималась в проходных ролях во второстепенных мыльных операх, появлялась в клипах, воспевающих здоровый быт, – там она призывала зрителей не входить в стеклянные двери, предварительно не открыв их. Я очень обрадовался, когда она сказала, что получила роль Сары Макайзек в крупной телевизионной постановке под названием «Странное дело Сары Макайзек». Катерина показала мне сценарий. Женщина засиделась в одном лондонском офисе допоздна. Входит мужчина и спрашивает: «Вы Сара Макайзек?» Она отвечает: «Да», – и тогда он достает пистолет и убивает ее. Но все-таки то была заглавная роль – определенный шаг вперед.

Затем Катерина получила крупную роль в одном театре на западе, в смысле – на западе Эссекса, и я каждый вечер мотался смотреть ее в роскошных декорациях театра Кеннета Мора, что в Ильфорде. Поначалу она говорила, что мое присутствие ее поддерживает, но через некоторое время, как мне показалось, Катерину стало несколько отвлекать, что я сижу в первом ряду и беззвучно повторяю все слова, которые она произносит. Значительную часть пьесы она находилась на сцене одна, и ее игра совершенно завораживала, хотя мне не нравилось, как мужская часть зрителей все время на нее пялится.