Лучше для мужчины нет

Вот у ежей правильные представления. Когда им кажется, что настало время хорошенько выспаться, они находят большую кучу веток и листьев и без промедления забираются в нее. Жаль только, что обычно это происходит накануне Дня Гая Фокса[13], но подход вполне здравый. Почему люди не могут впадать в спячку? Зарывались бы в свои постели в конце октября, мирно спали бы все Рождество и Новый год и поднимались по радиобудильнику, установленному где-нибудь на середину марта. А если все еще идет дождь, можно переключить будильник и полежать еще пару недель, как раз поспев к концу футбольного сезона. Хорошо бы проделать это прямо сейчас. Не-е… ничего не получается, сна ни в одном глазу.

Я приподнялся и включил чайник.

Сколько же лишнего сна было у меня в шестнадцать, семнадцать, восемнадцать лет. Я так беспечно его расходовал. Если бы только я мог положить сон в банк и сберечь на сонную пенсию в конце жизни. «Майкл! Вылезай из постели», – часто кричала моя мама с первого этажа. Первые несколько лет мы пытаемся уложить наших детей в постель, а потом, не успеешь оглянуться, – пытается их вытащить оттуда. Даже и не вспомнишь, когда у нас был нормальный сон. Маленькие дети просыпаются слишком рано; подростки вообще не просыпаются; новоявленные родители не могут заснуть из-за шума, который производят их дети; а несколько лет спустя они не могут заснуть, потому что не слышно шума где-то шляющихся детей. Состарившись, мы снова начинаем просыпаться ни свет ни заря, пока, наконец, не засыпаем навеки. Иногда такая перспектива выглядит вполне привлекательной, но меня, конечно же, похоронят рядом с детским садом, и плач, крики и непрестанный топот над головой поднимут меня из могилы.

Я приготовил чай и включил телевизор, пощелкал пультом, рассчитывая найти рекламу. Как обычно, в паузах между рекламой насовали дурацких передач. Вначале я поймал вдохновенное исполнение Джорджа Гершвина – кто-то, подражая Полу Робсону, пел: «Саммерфелд… подари себе лето. Квартира, парковка за сущий пустяк». Дальше шла реклама шампуня: французский футболист рассказывал, почему он пользуется «Л'Oреаль». «Потому что я этого достоин», – сообщил он. Вот потому-то в половине четвертого пополудни я все еще лежу в постели – потому что я этого достоин. Потому что от этого нет никакого вреда. Затем пошла реклама строительного общества: «Ваш дом в опасности, коль забыли про кредит». Я быстро переключил на другой канал. Скоро заплачу все просроченные взносы. Несколько месяцев напряженной работы, каковой, по мнению Катерины, я занимаюсь с утра до ночи, – и я расплачусь по долгам еще до рождения нового ребенка.

Во время передачи «Открытый университет» по второму каналу Би-Би-Си мысли мои перескочили на нашего неродившегося ребенка. Передача была посвящена какому-то идиотскому институту в Калифорнии, где беременным женщинам прикладывают к животам трубки и выкрикивают в них математические формулы и цитаты из Шекспира. Мне всегда казалось, что бо льшую часть времени зародыш спит, но там пытаются разрушить даже утробный сон. «Постигать новое никогда не рано», – объявила преподавательница. Ага, например, то, что твои родители совершенно свихнулись.

Наверное, это самый глубокий сон в мире, думал я, – когда лежишь в абсолютной темноте на подогретой водяной кровати, а сердце приглушенно и гипнотически постукивает. И вдруг все тревоги внешнего мира внедряются в твое подсознание. При прочих равных условиях нет никакой необходимости покидать уютное и надежное гнездышко из плоти. Неужели именно это со мной произошло? Неужели мое тайное убежище в глубинах Южного Лондона – попытка вернуться к уютной простоте, которой я наслаждался девять месяцев до своего рождения? Я лег, свернулся эмбрионом и понял, что предпочитаю засыпать именно в этой позе. Мое темное, уютное убежище обладало всеми признаками утробы. Не в буквальном, разумеется, смысле – вряд ли в матке моей матери висел большой плакат панков из «Рамоунз», – но в метафизическом: эта маленькая комната была моей личной искусственной маткой. Рядом с кроватью свисала пуповина из спутанных проводов – электрическое одеяло, которое меня согревает; чайник, который снабжает меня жидкостью; холодильник, который меня питает. Из комнаты Джима пробивался ритм ударных; дневной свет, проникая сквозь красные с узором шторы, расписывал окно розовыми прожилками кровеносных сосудов. Единственный способ избавиться от тирании младенцев – самому вернуться в дородовое состояние.