Лучше быть святым

— С ума сошел, — разозлился Синицын, — раненый — офицер особой инспекции. Это их пистолет. Зарегистрируй и выдай нам справку.

— Сейчас придет ответ, тогда и выдам, — сказал рассудительный Гритченко.

— Ты совсем сошел с ума на своей работе, — засмеялся Русин, — что может показать твой компьютер? Это нужно, когда ловят бандитов, или не могут опознать их труп. А здесь все ясно — этот человек действительно офицер МВД. Кончай валять дурака.

То ли из принципа, то ли из вредности, чтобы подольше задержать уставших после дежурства офицеров, но Гритченко уперся на своем, не давая им справки и предложив подождать еще полчаса. Синицын был в ярости, он считал, что эти выпады носят глубоко личный характер.

Наконец через полчаса пришел ответ. Русин торжествующе закричал, увидев, как заработал компьютер. Но ответ ошеломил не только Русина и Синицына, но и самого Гритченко. По данным компьютерного центра МВД этот пистолет исчез на Северном Кавказе, в районе Назрани и два дня назад из него было совершено убийство. Синицын громко выругался, это было слишком много даже для такого, как он, невезучего. Буквально через пять минут примчались эксперты-баллисты и дактилоскописты. Еще через десять минут появился сам начальник управления. Через полчаса в ГАИ приехало очень большое начальство. Во всяком случае, заместитель начальника городского управления, сам генерал, уступил дорогу другому сотруднику из ФСК, что указывало на явно генеральский чин и последнего. Немного напуганные, смущенные и потерянные Русин и Синицин ждали вызова на ковер. Даже Гритченко, чья излишняя бдительность стала причиной такого переполоха, был явно смущен, предлагая чай обоим офицерам.

Первым вызвали Русина, который добросовестно рассказал обо всем, решив, что истина — лучшее спасение в данной ситуации. Он, правда, не рассказал о некоторых высказываниях Синицына, уже после аварии, но они были, наверное, не интересны генералам.

Следом на ковер вызвали капитана Синицына, который подтвердил показания Русина, благо у них было время все обговорить. Про браслет не было сказано ни слова, а вот найденный пистолет интересовал их более всего. У Синицына взяли отпечатки пальцев, на всякий случай взяли их и у Русина. Спустя еще полчаса экспертиза однозначно подтвердила, что кроме Синицына пистолет был в руках у самого Хрусталева. Торжествующий генерал ФСК поднял трубку, попросив соединить его с Вадимом Георгиевичем. Было от чего радоваться. Благодаря настойчивости Гритченко, забывчивости Синицына и настырности Русина, а в общем, благодаря случайности, ФСК уже через двое суток после убийства вышли на пистолет, из которого было совершено преступление. Торжествующий Николай Аркадьевич уже предвкушал, как его будет поздравлять сам Директор ФСК.

Полученные им инструкции были очень строгими. Раненого предстояло срочно отправить в Лефортовскую тюрьму, выставив надлежащую охрану в тюремной больнице. Радостный Николай Аркадьевич даже не обратил внимания, что приказ, полученный им, предписывал строжайшую секретность. Сидя в кабинете начальника управления ГАИ, он вызвал группу и врачей из Лефортово, приказав транспортировать раненого в тюремную больницу. К этому времени о ранении Хрусталева и найденном оружии знали уже десятки офицеров ГАИ, следователи, двое участковых, инспектора уголовного розыска, эксперты, сотрудники ФСК. Наконец, один из сотрудников ФСК позвонил в отдел, где работал Хрусталев, чтобы сообщить, согласно существующему положению, о его ранении и задержании. Если бы Хрусталев был офицером другого подразделения, очень возможно, что его начальство довольно долго бы не имело информации о своем офицере, но он был представителем особо элитарного подразделения — особой инспекции, и в данном случае работники ФСК вынуждены были информировать обо всем его начальство.

Неприятности начались почти сразу. Начальнику управления. ГАИ позвонил подполковник Корженевский, руководитель отдела, где работал Хрусталев. И хотя начальник ГАИ был генералом, а Корженевский всего-навсего подполковником, генерал чувствовал себя очень неуютно. Немного помогало и присутствие в кабинете другого генерала из ФСК. Корженевский кричал на генерала, требуя объяснить, как могли задержать его сотрудника, даже не спросив у них разрешения. Все объяснения он отвергал с ходу пока наконец трубку не взял Николай Аркадьевич. Он мог не бояться этого подполковника и теперь перевес был на его стороне. Внушительным голосом он потребовал прекратить истерику и грозно заявил, что сам дал разрешение на арест Хрусталева. Он так и сказал «на арест», окончательно выбивая почву из-под ног Корженевского. Тот как-то сразу сник, попросив только проинформировать свое начальство.

— Это ваше дело, подполковник, — жестко сказал на прощанье Николай Аркадьевич, положив трубку, — зажрались, — добавил он, обращаясь к генералу ГАИ. Тот сочувственно покивал. Он боялся особой инспекции больше всего на свете.