Лучше быть святым

— Вы с ума сошли, — разозлился Директор, — думаете, у меня в кабинете вас могут подслушать? Здесь специальные скэллеры гасят любую волну. Это здание полностью защищено от прослушивания. Тем более мой кабинет.

— Только не от действия прямо направленного луча, — возразил Меджидов, — я хорошо разбираюсь в последних достижениях техники. Нас могут подслушивать люди, находящиеся внутри этого здания.

— По-моему, вы больны примитивной «шпиономанией».

— Товарищ генерал, — официально обратился к Директору Меджидов, — я вынужден вам сказать, что по указанию Юрия Андропова, ставшего Секретарем ЦК КПСС, мы лично прослушивали, телефоны Председателя КГБ СССР, его преемника. Почему вы считаете, что вас не могут прослушивать другие подобные группы, созданные по инициативе высшего руководства России?

В этот момент раздался телефонный звонок. Директор повернулся к стоявшему слева от него столику и поднял трубку желтовато-белого телефона, на котором был выпуклый герб России.

— Слушаю вас, — немного напряженно сказал он, — да, Александр Васильевич. Я просил проверить все линии. Понимаю. Но как это могло произойти? Понимаю. Спасибо за помощь. — Он положил трубку. Помолчал немного.

— Звонил Старовойтов,[3] — обратился он к Вадиму Георгиевичу, — говорит, что комната связи, где сидели наши техники и несколько других комнат прослушивались из кабинета Макарова, Там, оказывается, был дублирующий пульт. Вы, что, ничего не знали об этом?

— У нас столько раз меняли сотрудников Центра, — в сердцах сказал Вадим Георгиевич.

— Теперь Старовойтов дал указание проверить все комнаты.

Директор помолчал немного, затем взглянул на Меджидова.

— Значит, не хотите здесь разговаривать? Ладно, идем в мою комнату, заодно там и позавтракаем.

Они прошли в просторную комнату, где стояли кровать, шкаф, стол с двумя стульями и небольшой столик с телефонами правительственной связи и селектором. Директор лично принес еще один стул, усаживаясь на него. Гостям он предложил два других стула. Затем по селектору попросил принести из буфета завтрак и, наконец, обратился к Меджидову:

— Надеюсь, вы удовлетворены?

— Вполне, — Меджидов, сев на стул, перевел дыхание, — все дело в том, что мы неоднократно пытались выйти на руководство вашего ведомства. Но каждый раз наша информация блокировалась. Мы считаем, что линия связи искажена, или провалена в угоду кому-либо из высших чиновников России.

— Объясните подробнее.

— Хорошо. В августе девяносто первого именно наша группа получила приказ на «нейтрализацию» Президента РСФСР Бориса Ельцина. Тогда мы отказались его выполнить, сохраняя какие-то идеалы. Хотя это, наверное, странно при специфичности нашей работы. Кроме того, в группе из семи человек лишь трое были россиянами. Мы посчитали это вмешательством в чужие дела. В данном случае в сугубо внутреннее дело россиян. Через два дня мы получили другой приказ. Мы должны были вывезти из здания ЦК КПСС два ящика с названием «Особые папки ЦК КПСС». К тому времени Горбачев уже вернулся из Фороса, Крючков был арестован и Леонид Шебаршин стал Председателем КГБ на один день. Мы смогли ночью вывезти эти ящики из Москвы, и далее из России, передав их в положенное место. В дороге мы узнали, что снят со своей должности и Шебаршин. Но приказ мы все равно выполнили.

Может, как компенсацию за отказ выполнить первое поручение. Вернулись мы уже в другую страну. Не было ни КПСС, ни ЦК. В течение двух месяцев мы пытались наладить связь с находящимся в заключении Крючковым. По негласному положению, только Председатель КГБ мог лично передать нас в подчинение другому лицу. Крючков справедливо нам не поверил. Сидя в тюрьме, после августовских событий, он более всего не хотел получать к своим проблемам еще такой «динамит», как мы. И он ответил, что это провокация, он ничего никогда не слышал о группе. Тогда каждый из нас посчитал, что нужно немного отдохнуть, осмотреться, в какой стране мы живем. Группа приняла решение на время прекратить активную деятельность. К тому же, у каждого из нас была своя мирная профессия. Достаточно сказать, что в группе было четверо докторов наук, причем все специалисты достаточно высокого класса.

Потом оказалось, что спокойная жизнь не для нас. К тому же начала нервировать некоторая неопределенность. В декабре не стало вообще КГБ и СССР. Мы вдруг оказались гражданами разных государств.