Лучше быть святым

Никитинского арестовали прямо на улице Перекрыв всю дорогу, сразу двадцать человек – лучших сотрудников ФСК – принимали участие в этой операции. Нужно отдать должное майору, он пытался сопротивляться, даже вытащил оружие. Но через полминуты он уже сидел в машине, мчавшейся к зданию на Лубянке.

По дороге он снова пытался оказать сопротивление и когда его ввели в кабинет Вадима Георгиевича, на губах у него была свежая ссадина.

Подшивалов с интересом смотрел на этого человека, судя по всему, и планировавшего убийство его товарищей. Если Меликянц, «Карась», Корженевский и другие были отвратительными исполнителями, пешками в этой сложной игре, то, судя по вырисовывающейся картине, Никитинский был важной фигурой. Николай Аркадьевич, вошедший вслед за ним, как-то победно взмахнул рукой, возбужденно заявив:

– Мы его взяли,

Майор сел напротив генерала, не спросив разрешения, затем демонстративно полез в карман, доставая сигареты и зажигалку. Щелкнул зажигалкой, закурил. Молчание продолжало нарастать.

– Мы хотели с вами побеседовать, – просто начал Вадим Георгиевич.

Никитинский презрительно скривил губы.

– Я ничего не скажу. Вы должны отпустить меня немедленно.

– Почему? Разве вы депутат Госдумы?

– Я работаю в личной охране Президента, – невозмутимо парировал Никитинский, – вам это может стоить ваших погон, генерал,

Вадим Георгиевич промолчал, но Николай Аркадьевич, видимо, растерялся. Он вдруг подумал, что Никитинский вполне может служить в личной охране Президента и тогда его разбитая губа будет скандалом побольше убийства Корина, Подшивалов просто с интересом смотрел на майора.

– У вас есть документы? – спросил Вадим Георгиевич.

– У меня их отобрали ваши люди. Но там есть все. Николай Аркадьевич заглянул в лежавший перед ним конверт. Там было удостоверение и деньги. Удостоверение было действительно на майора Никитинского, сотрудника управления личной охраны Президента.

Генерал почувствовал, что придется возвращаться в провинцию.

– Вы больше не работаете в ГРУ? – спросил Вадим Георгиевич.

– Уже целый год. Я перешел в охрану с ноября девяносто третьего.

– Мы об этом не знали, – очень спокойно сказал генерал.

– Я просто этого не афишировал, – улыбнулся Никитинский, – лучше нужно работать, товарищ генерал.

– Вы не хотите отвечать на мои вопросы?

– Вы же знаете наш статус. Только в присутствии Коржакова или Барсукова,[5] – гордо заявил Никитинский, понимая, что ни первого, ни второго в ФСК пригласить не решатся.

– Вам придется ответить на наши вопросы, – вдруг произнес пожилой генерал.

– Вы с ума сошли, – разозлился Никитинский, – какое вы имеете право?

– Вы обвиняетесь в организации убийства нескольких людей, в связях с преступной группой. Вы будете отвечать на наши вопросы?

– Какие убийства, какие группы? Не буду ничего говорить.

– В таком случае вы можете быть задержаны в соответствии с новым указом Президента на срок до тридцати суток.

– Перестаньте молоть чушь, – закричал взбешённый Никитинский.

Вадим Георгиевич чуть кашлянул.

– Господин Никитинский, я старше вас намного и по званию, и по возрасту. Будьте добры вести себя как полагается.

Никитинский умолк, тяжело дыша.

– Вам ясны ваши права? – строго спросил генерал. Майор, бросив сигарету, отвернулся.

– У вас будет очная ставка с неким Артуром Меликянцом, получавшим от вас задания по организации террористических действий. Нас интересует только один вопрос – кто ставил перед вами эти задачи?

Никитинский снова молчал.

– Считайте себя разжалованным, – убежденно сказал он.

– Это даже хорошо, – парировал генерал, – посижу с удочкой на пенсии. Давно мечтал.

– Вы, видимо, не совсем понимаете, – попытался взять себя в руки Никитинский, – я сотрудник специального отдела личной охраны Президента. На все вопросы я могу отвечать только в присутствии своего начальства, согласно моему статусу.

– Мы информируем ваше руководство, – холодно пообещал генерал, – больше ничего не хотите добавить?

– Больше ничего.

Вадим Георгиевич нажал кнопку селектора.

– Уведите арестованного.

Никитинский изумленно посмотрел на генерала.

– Задержанного, – поправил он.

– Я сказал правильно, – упрямо возразил генерал, – вы арестованы по подозрению в совершении тяжких преступлений. Уведите его.

Когда Никитинского увели, Николай Аркадьевич, стараясь не глядеть на Подшивалова, спросил у генерала:

– Может, не так строго? Все-таки личная охрана Президента.

– Он убийца, – твердо сказал Вадим Георгиевич. В этот момент раздался телефонный звонок. Из Брюсселя звонил Меджидов.

– Нас здесь радушно встретили, – доложил генерал Меджидов, – даже попытались залезть к нам в номер. Мы смогли их всех взять. Всю группу возглавлял полковник Пашков, он раньше работал в ГРУ, а теперь работает в какой-то ассоциации. Нужно задержать Никитинского.

– Уже арестовали. Пашков дает показания на Никитинского?