Лучше быть мертвым

— Так я и думала, денег при нем нет. Это с самого начала была подстава. Вот козел! Ну ладно. Я звоню девять-один-один, пусть забирают труп. А ты звони Дендонкеру. Если хочешь, можешь свалить все на меня. Но при одном условии. Своих приятелей погрузишь сам. Когда придет «скорая», мне еще долго топать пешком к своей машине.

Глава 16

За всю жизнь где мне только не приходилось ночевать, в каких только некомфортных и жутких условиях, но вот в морге спать до сих пор еще не довелось. Сразу скажу честно: это оказалось не столь уж неудобно, я ожидал худшего. Во всяком случае, физически. Доктор Улье принес мне раскладушку, спальный мешок и маску для сна, какие выдают на коммерческих авиарейсах. Потом оставил меня одного, а в шесть утра вернулся. Принес кофе и, пока я его пил, принялся сооружать из специально купленной для этого массы фальшивую огнестрельную рану. Чтобы она была правильного размера. Формы. Чтобы края были рваные. Чтобы цвет подходящий — смесь воспаленно-красного и темно-бурого. Довольный своей работой, он прилепил это к моей груди. Потом сделал мне уколы. По одному в каждую руку. В каждую ногу. В грудь. И в живот. Убрал постельные принадлежности, спрятал за дверью правой холодильной камеры. Потом посмотрел на стенные часы.

— Отлично, — сказал он. — Успели как раз вовремя.

Он открыл центральную дверь и выдвинул специальную скользящую полку. Я разделся догола. Одежду он спрятал туда же, куда убрал постель. Я улегся. Доктор Улье накинул на меня простыню и заклеил закрытые веки лентой.

— Ну, удачи, — пожелал он. — Когда явится Дендонкер, постарайтесь не разгромить мой морг.

Доктор Улье накинул мне на лицо простыню и задвинул полку в холодильную камеру. До самого конца. Я услышал, как закрывается дверь. Почувствовал, что свет выключился. Вокруг меня стало темно. По позвоночнику побежали мурашки. Дело в том, что я терпеть не могу закрытого пространства. Всю жизнь не мог терпеть. Это какое-то первобытное, животное чувство. Усилием воли я постарался представить, что вокруг меня пустота. Что во всем морге только одна холодильная камера. А вовсе не несколько отдельных камер на одного человека. Что здесь очень просторно. И мне стало немного лучше. Но тут я вспомнил про искромсанный труп. Интересно, мелькнула мысль, с какой он стороны. Жаль, что я ничего не вижу, мелькнула еще одна робкая мысль. И слава богу, мелькнула третья и подавила первые две.

Так я лежал почти целый час, как вдруг услышал, что дверь моей камеры открывается. Без всякого предупреждения. Я вдруг ощутил в ней свет. Полка выдвинулась. Легко и плавно. Кто-то откинул с лица простыню. Я услышал голос. Человек говорил в нос, резко прозвучало слово «отойди». Простыню с меня сдернули полностью. Я слышал, как она, шурша, упала на пол. Снова заговорил тот же гнусавый голос. Я догадался, что это Дендонкер. Он спрашивал, от чего я умер. Доктор Улье ответил. Они поговорили о моих прежних ранах. От которых остались шрамы. Что именно могло быть их причиной. О том, что еще обо мне известно.

Уже прошло шестьдесят секунд задержки дыхания. Ощущение не из приятных. Но пока терпимо.

Меня снова накрыли простыней. Сначала тело. Потом лицо. Но не успел я сделать вдоха, как ее снова сдернули. Начались дебаты о моих якобы поддельных документах. О моих настоящих документах. О моем настоящем имени. Вопросы и ответы, вопросы и ответы. Потом я почувствовал, что Дендонкер подходит ко мне ближе. Видеть я его не мог, но почему-то знал, что он на меня смотрит.

Прошло полторы минуты задержки дыхания. Мне нужен был воздух. Страшно нужен. Легкие горели как в огне. Отчаянно хотелось пошевелиться.

Я слышал, как Дендонкер заметил, что на самом деле я ищу не Майкла, а его самого. Так он не только параноик, но еще и страдает нарциссизмом. Прелесть что за комбинация. Неудивительно, что он никого не любит. Послышалось шуршание бумаг. Снова вопросы. Потом разговор о том, что мой паспорт надо сжечь. О том, как избавиться от моего трупа. Голос Дендонкера становился все громче и резче, — похоже, он отдавал приказы. И кажется, уже закруглялся.

Две минуты без воздуха. Все, моим легким конец. Я вдохнул в себя гигантскую порцию воздуха. Сорвал с глаз липкую ленту. И сел.

В помещении было четверо. Все мужчины. У всех разинут рот, глаза вытаращены. Доктор Улье за своим столом. Двое в костюмах, обоим где-то за сорок, возле двери. И один в самом центре, лицом ко мне. Возраст — за шестьдесят. Черты лица резкие, на левой щеке шрам от ожога. Треугольной формы. Глаза навыкате. Неестественно длинные руки и ноги. На правой руке отсутствует три пальца. Оставшимися большим и указательным сжимает круглый корпус своих часов.

— Дендонкер? — спросил я.