Лучше быть мертвым

Ага, понял. Самодельное взрывное устройство. Этот термин мне очень не нравился. Он появился во время Второй войны в Персидском заливе, и все стали его широко употреблять. Небось придумал его какой-нибудь правительственный чинуша по связям с общественностью, вообразив, что оружие повстанцев от этого станет казаться этакой самопальной штуковиной. Кустарщиной, в общем. Типа примитив, не стоит и внимания обращать. К ним и стали все относиться как к кустарщине, по-быстрому и тяп-ляп сварганенной малограмотными дехканами в подвалах и пещерах. А на самом деле все было наоборот. Я-то знал это не понаслышке. Много лет назад я оказался в одном из районов Бейрута, когда туда ворвался, сломав ворота, самосвал, груженный двенадцатью тысячами фунтов взрывчатки. В тот день погиб двести сорок один моряк и один морской пехотинец. А в результате еще одной подобной атаки погибло пятьдесят восемь французских воздушных десантников. И чем дальше, тем все становилось хуже. Изготовители бомб получили доступ к сложной электронике. Дистанционным взрывателям. Инфракрасным пусковым устройствам. Бесконтактным датчикам. Они стали искусными специалистами в области ориентации. Маскировки. Стали еще более злобными. Жестокими. Вместе с гвоздями и кусочками металла, рвущими человеческое тело на части, они теперь регулярно загружают в свои взрывные устройства бактериальные возбудители болезней и вещества, противодействующие свертыванию крови. И после взрыва, даже если кто и остался в живых, он, скорее всего, умрет от потери крови или какой-нибудь страшной болезни.

Я отбросил эти невеселые мысли в сторону.

— Служила в армии?

— В шестьдесят шестой группе военной разведки, — кивнула она. — В Германии, под Висбаденом. Но это случилось потом, когда я уже не носила военную форму. Так что награды «Пурпурное сердце»[10] мне не досталось.

— Пошла в частную военную компанию?

— Только не я, — покачала она головой. — Эти парни меня раздражают. Назови меня чокнутой, но я не считаю, что воевать надо ради наживы.

— А ради чего тогда? Не так уж много гражданских едут в Афганистан.

— А вот я отправилась. Но это длинная история. Потом как-нибудь расскажу. Лучше ты расскажи о себе. Как здесь оказался бывший военный полицейский? Да еще пешком притопал. Как очутился именно в этом городишке, именно на этой дороге?

— Это тоже долгая история.

— Надо же. Тогда я тебя прямо спрошу. Ты что, в бегах? Скрываешься от правосудия? Или просто бродяга?

Ответил я не сразу. Вспомнил последний город, где побывал. Техас. И который покинул накануне утром. Причем спешно. Там со мной случилась одна маленькая неприятность. Закончившаяся пожаром. Разрушением здания. И тремя трупами. Но без большого для меня риска и нежелательных последствий. Словом, ничего такого, о чем ей надо было бы знать.

— Нет, я не в бегах, — просто ответил я.

— Ты только ничего не подумай такого… если бы это было так, я бы тебя не осуждала. Тем более после того, что я на твоих глазах выделывала сегодня. Но вот повязать Дендонкера для меня очень важно. Это все, что у меня сейчас осталось. И если мы собираемся это сделать, это будет опасно. Значит, мы должны доверять друг другу. Поэтому я должна знать. Почему ты здесь оказался?

— Да особой причины не было. Я пробираюсь на запад. Сюда меня подбросил один человек. Но ему надо было ехать обратно, на восток, вот я и вышел.

— Вышел? Или тебя попросили выйти?

— Вышел.

— И ты так торопился, что оставил у него все свои вещи? Да брось ты. Говори, что случилось на самом деле.

— У меня нет вещей. И вообще, я мог бы и дальше ехать с этим человеком. Он даже сам просил меня об этом. Но я не люблю возвращаться. Мне нравится двигаться только вперед. Вот я и вышел.

— Ладно. Давай по порядку. Нет вещей, говоришь? Ты это серьезно?

— А зачем мне они? Сумки, портфели. Что мне в них класть?

— Погоди, рискну сделать предположение… навскидку… ну не знаю… ты идешь по проселочной дороге неизвестно куда… тебе нужна, скажем, одежда? Белье? Туалетные принадлежности? Личные вещи?

— Все свое ношу на себе. Туалетные принадлежности есть в любой гостинице. Личные вещи у меня в карманах.

— У тебя что, только один комплект одежды?

— А сколько надо?

— Ну, не знаю… Хоть еще какую-нибудь сменную. Что ты делаешь, когда она станет грязной?

— Выбрасываю и покупаю новую.

— Это же неэкономно. И непрактично.

— Отнюдь.

— Но почему не пойти и постирать?

— Не люблю стирать. Не люблю прачечных.

— Так ты, выходит, у нас бомж.

— Называй как хочешь. Мне не нужен дом, от него мне никакой пользы. В данный момент. Может, когда-нибудь он у меня появится. Может, и собаку заведу. Семью. Но не сейчас. И не скоро.

— Так чем же ты тогда занимаешься? Просто скитаешься по стране?

— В общем, да.

— И как? У тебя есть машина?

— Никогда не испытывал в ней нужды.

— Предпочитаешь попутки?

— Да мне все равно. Иногда и на автобусе.

— Ты ездишь на автобусе? Серьезно?

Я не стал отвечать.

— Ну ладно. Вернемся к тому человеку, который подвозил тебя утром. С чего это он вдруг развернулся на сто восемьдесят градусов?