Лучшая месть

Рей задержала взгляд на лодке. Прошлепав к ней по грязи, она просунула пальцы под край борта и потянула вверх. Тяжело, но вполне возможно. Поднажав, она приподняла лодку выше, пока не смогла подставить под нее колено. Затем вскинула ее на плечо и, набрав в грудь воздуха, оттолкнула от себя, одновременно отскочив назад, чтобы не удариться, когда лодка, перевернувшись, приземлилась.

Отлично. Рей вытерла руки о свои джинсовые шорты, покосившись на заляпанные грязью бедра. Ладно, она только переправится через эту ленивую речушку, проберется между деревьями и посмотрит одним глазком на драгоценный дом Келхаунов, которым они так гордятся.

Никто не смел шантажировать Далласа Келхауна, не рискуя обнаружить, что совершил величайшую ошибку в своей жизни.

С одной стороны, он пребывал в бешенстве, что Рей (он все еще не знал ее настоящего имени) возомнила, будто может выжать что-нибудь еще из гнусного трюка, который провернула вместе с Уорреном. С другой стороны, он не мог не восхищаться ее дерзостью.

Что ж, тем хуже для нее. Очень жаль, что она так и не усвоила простую истину: теперь за рулем он, а ей надлежит следовать в фарватере. В таком городе, как Глори, нельзя долго скрываться, вынюхивая. До нее никак не дойдет, что в Глори Келхауны и все, кто чего-нибудь стоит, держатся заодно, когда дело касается чужаков, особенно задающих вопросы о столпах общества.

— Леди не понимает, что играет с огнем, — сообщил он Волку. Черный Лабрадор, расположившийся на своем обычном месте на пассажирском сиденье, ткнулся носом ему в ухо. — Зубы, псина, покажи ей все зубы. И никаких улыбочек. Злобный оскал — вот что от тебя требуется. Ты ненавидишь женщин, не забыл?

Волк положил громадную голову на плечо Далласу и вздохнул. Собака часто вздыхала, добродушно скалила зубы и не выносила представительниц слабого пола. Фенси как-то пригрозила, что пристрелит пса, если он посмеет приблизиться к ней. В последний раз, когда это случилось, она оказалась загнанной в угол, где провела в диком страхе пятнадцать минут, прежде чем появился Даллас.

Участок Паркеров. Он и не подозревал, что коттедж у реки сдается.

Да, подходящий денек, чтобы нанести удар. Фенси приставала к нему, требуя денег. Мать требовала денег. С редким единодушием они настаивали, чтобы Даллас разгреб хаос в делах, оставшийся после Уоррена. Фенси злилась, что задерживается выплата страховки и никто не занимается завещанием Уоррена. Эва считала необходимым устроить шикарный прием, чтобы продемонстрировать всем и каждому, что любые разговоры о финансовых затруднениях Келхаунов — не более чем шутка.

Даллас дошел до того, что чуть не сообщил родным, насколько серьезна борьба, которую он ведет за спасение собственности Келхаунов.

В наступающих сумерках было особенно плохо видно из-за поднимающегося над дорогой пара. Даллас включил фары, выхватив из мрака струи дождя и утопавшие в воде окрестности. Он не раз ездил по этой дороге и хорошо ее знал.

Паркеры не принадлежали к старому Глори. Приехав в город, они приобрели семейный дом Вертеров, прожили там несколько лет, а затем перебрались в Калифорнию. Поговаривали, что они запрашивают за коттедж и участок такую сумму, что никогда ничего не продадут. Так как действовали они конфиденциально, Даллас не смог узнать назначенную цену у своего агента по недвижимости.

Вместо того чтобы воспользоваться главным въездом в поместье, он свернул на узкую дорогу, которая вела к дому у реки. «Лендровер» медленно продвигался вперед, проваливаясь в глубокие выбоины. Ветви деревьев царапали борта.

Доехав до широкой прогалины в полумиле от реки, Даллас остановил машину. Внезапное появление давало ему преимущество, и он собирался использовать его на всю катушку. Если удастся застать Рей врасплох, разговор сразу потечет в нужном русле. Она станет как шелковая, когда сообразит, что ее инкогнито раскрыто и ему известно, что она рыщет по городу и задает вопросы. А затем, когда он сообщит ей, что ее ждет, если она не уедет из города, она сделает все, что ей велят.

Не может быть и речи, чтобы Рей оставалась в Глори.

С Волком, следовавшим за ним по пятам, Даллас направился вниз по склону холма к коттеджу.

— Тебя специально тренировали, — бормотал Даллас. — Только попробуй забыть, чему тебя учили. Эти чертовы уроки спасли твою жалкую задницу. Моя сестрица сплела против тебя целый заговор. Шаг назад — и ты пропал. Больше я не намерен тебя спасать. Когда я говорю «сиди», ты будешь сидеть. «Стоять» — значит, стоять. «Лежать» — и ты прилип к земле, парень. Усек?

Волк уныло плелся рядом, свесив набок язык.

— Зря я помешал ей тебя пристрелить. Ты же меня совершенно не уважаешь, наглая ты псина.

Даллас остановился, взял голову Волка в руки и потрепал его за уши.

— Я к тебе придираюсь, потому что люблю, — сказал он, запечатлев поцелуй между мягкими карими глазами. — Ты лучше всех. Просто я хочу, чтобы ты был в форме и не зазнавался.