Ложный принцип нашего воспитания, или Гуманизм и реализм

Теперь, если для них требуется какое-то название, над гуманистами и реалистами можно поместить нравственных (чтобы употребить немецкое слово) воспитателей, поскольку их конечная цель — это нравственное образование. Но тогда, правда, немедленно возникает возражение, что они опять-таки захотят воспитывать нас в пользу нравственных законов и что это, в сущности, происходило всегда уже и раньше. Но поскольку это происходило уже и раньше, то я этого и не имею в виду, а то, что я хочу видеть пробужденной способность к оппозиции и своеволие — не сломленным, а преображенным, — вполне может дать представление о разнице между тем и другим. Однако чтобы показать отличие выдвинутого здесь требования даже от лучших намерений реалистов — а одно такое намерение выражено, к примеру, в только что вышедшей в свет программе Дистервега на 36-й странице следующим образом: «Слабая сторона наших школ, как и нашего воспитания вообще, заключается в отсутствии формирования характера. Мы не воспитываем умонастроение», — я лучше скажу, что отныне мы нуждаемся в воспитании личности (а не во внушении умонастроения). Если тех, кто следует этому принципу, угодно в свою очередь назвать словом, заканчивающимся на «-исты», то, с моей точки зрения, их нужно называть персоналистами.

Поэтому, чтобы еще раз помянуть Гейнзиуса, «энергичное желание нации, чтобы школа сближалась с жизнью как можно сильнее», будет выполнено лишь тогда, когда подлинную жизнь будут усматривать в полностью развитой личности, самостоятельности и свободе, — там, где тот, кто стремится к этой цели, не отказывается ни от чего хорошего, что было достигнуто и реалистами, и гуманистами, а, наоборот, поднимает то и другое бесконечно выше и облагораживает. Нельзя считать верной даже национальную точку зрения, которую занимает Гейнзиус, — верна, напротив, только личностная. Лишь свободный, личностный человек может быть хорошим гражданином (чего требуют реалисты), и даже при нехватке специальной культуры (научной, художественной и т. д.) он сможет выносить суждения, основанные на хорошем вкусе (чего требуют гуманисты).

Поэтому если в заключение попробовать в немногих словах высказать, к какой цели должно стремиться наше время, то неизбежный закат безвольной науки и восход осознающей себя воли, до конца вызревающей в солнечном блеске свободной личности, можно обобщенно выразить таким образом: знание должно умереть, чтобы воскреснуть в качестве воли, и каждый день снова творить себя в качестве свободной личности.