Ложь во спасение

– Ну, зачем ты это сделала? – с досадой воскликнула Эмма-Кейт, а разговор уже перешел на стройматериалы. – Теперь только о стройке и будут говорить.

А Шелби этот разговор о стройке пришелся по душе. Как пришлись по душе и лишние полчаса в компании родного брата.

– Ну ладно, все было замечательно, но мне пора.

– Я тебя провожу до машины, – вызвался Грифф, поднявшись, чтобы выпустить ее из кабинки.

– Не глупи. Полагаю, мой брат поддерживает на улицах Риджа надлежащий порядок. Садись на мое место, – предложила она Форресту, – все посвободнее будет.

– Так и сделаю. Набери мне эсэмэску, когда доберешься, хорошо?

Шелби хотела рассмеяться, но увидела, что он не шутит.

– Ты что, хочешь, чтобы я тебе сообщила, что благополучно преодолела полторы мили до дома? Всем спокойной ночи. Спасибо за угощение, Грифф!

– Подумаешь! Вода.

– В другой раз постараюсь нанести более серьезный урон твоему кошельку.

Она вышла на улицу в прекрасном настроении. Настолько, что, несмотря на вечернюю прохладу, опустила в машине окно, врубила музыку и всю дорогу подпевала. И конечно, не заметила, как за ней со стоянки выехала еще одна машина и сопроводила ее до самого дома.

В баре в это время Форрест, по совету сестры, пересаживался на ее место.

– Как, говоришь? Провожу до машины?

Грифф уткнулся в кружку.

– Сексапильная у тебя сестренка.

– Щас врежу, слышишь?

– Можешь врезать, но она все равно сексапильная.

Форрест решил не заострять и переключился на Эмму-Кейт:

– Вроде помирились, а?

– Движемся в том направлении.

– Много она тебе рассказала?

– Достаточно, чтобы понять, что этот ее покойный муженек был настоящей скотиной. Ты-то, Форрест, это сразу просек.

– Просек, это точно. – Взгляд его стал ледяным, губы сжались в ниточку. – Но сделать ничего не смог.

– А в каком смысле – скотина, а? – заинтересовался Грифф.

– А в таком, что все время делал из нее дуру и неумеху и деньги из кулака не выпускал. – Эмма-Кейт дала волю долго сдерживаемому гневу. – Посадил ее дома с ребенком, а сам шлялся напропалую. Да и на ребенка-то этого ему было плевать. Но это еще не все. Я чувствую, там еще что-то есть. Она сегодня не все рассказала.

Эмма-Кейт глубоко вздохнула.

– Честное слово, если бы он не утонул, я бы подержала его пальто, пока ты надерешь ему задницу, Форрест. Или наоборот, ты бы держал мое пальто.

– Надо было самой за себя постоять! – воскликнул Форрест.

– Тебя, наверное, никогда не унижали, да? И за дурака не держали? – Грифф покачал головой. Он вспомнил эти грустные глаза. И очаровательную, кокетливую девчушку трех лет.

– У моей сестры одно время был парень. Агрессивный, но в пассивном смысле. Мастер манипуляций. Он ею вертел как хотел, но это продолжалось только несколько месяцев. И ребенка там никакого не было. Такие люди обычно начинают с того, что распинаются и так и эдак, дескать, ты самый необыкновенный человек на всей земле, ты их идеал, и как же им повезло, что ты есть в их жизни. Потом меняют пластинку. Постепенно, понемножечку. Мою сестру он изводил тем, что заставлял ее сбросить вес, а она у меня совсем не толстая.

– И правда, не толстая, – подтвердил Форрест. – Я с ней знаком. Сексапильная у тебя сестренка! – добавил он, передразнивая Гриффа.

– Молодец! Сделал меня. Так вот, этот козел моей сестре жизни не давал. Почему ты не сделаешь себе другую прическу? Если ты такая неудачница, что держишься за свою никчемную работу и не можешь себе позволить парикмахера получше, то я, мол, готов за тебя заплатить. Типа «за мой счет».

– Кнут и пряник, – прокомментировал Мэтт. – Я этого типа помню. Когда Джоли наконец его турнула, Грифф спровоцировал его на драку.

– Мне позарез требовалось его отлупить, но я сделал так, чтобы можно было сказать, что он первым начал.

– Все равно это квалифицируется как нападение.

– Молчите, офицер, это было святое дело.

– Шелби всегда была такая, как это лучше сказать-то? – тихо проговорил Форрест.

– Живая, – подсказала Эмма-Кейт. – Все ей было интересно, все ее увлекало. И она ни за что не перешагнула бы через другого человека ради своего удовольствия, она бы взяла его с собой. А если кто-то бы сам попытался через нее перешагнуть, а еще хуже – не через нее, а через кого-то еще, она бы мигом поставила козла на место. – При этих словах Эмма-Кейт многозначительно глянула на Гриффа.

– Она и сейчас живая. Вам двоим, может, это и не видно, потому что вы ее знаете всю свою жизнь. А мне видно.

Эмма-Кейт бросила на него лукавый взгляд.

– А что, Гриффин Лотт? Шелби сказала, ее дочка от тебя без ума. А ты, стало быть, без ума от мамочки?

– Не забывай, здесь сидит ее брат, который и так уже на меня зуб точит.

– Она вообще-то в твоем вкусе, – вставил Мэтт.

– В моем вкусе?

– Поскольку тебе по вкусу любая, главное – чтобы в юбке.

– Не забывай: тут сидит ее брат! – повторил Грифф и уткнулся в свое пиво.