Ложь от советского информбюро

Из «сочинения» Карасика мне запомнились несколько слов. Вместо: «города, деревни вырастали у нас», у него было написано: «города, деревнЯ вырастали у нас». И вместо «ползущие танки» у него было написано: «ползучьи танки». Я не выдержал и сказал Карасику о неграмотно написанных словах и добавил, что по русскому языку у меня были пятерки. Карасик привскочил, ударил себя кулаком в грудь и резко сказал: «А я был зав. РОНО!» Спорить было нельзя — он начальник. Когда мы выходили из блиндажа Карасика, впереди меня шел наш писарь — студент второго курса Педагогического института Сашка Рыжков. Сделав несколько шагов, он упал на землю и пытался отшутиться, что, мол, поскользнулся. На самом же деле свалился он от недоедания. Кто-то сказал: «Еле ноги таскаем, а Карасик «песни» петь заставил». И добавил: «Лучше бы Карасик, как политрук, своим делом занимался: он не знает, как устроились люди».

Карасик не мог не заметить, что у него под носом, в нескольких шагах от его блиндажа, жили связисты, молодые ребята, которым крайне требовалась хотя бы моральная поддержка. Но политрук совсем не думал о своих прямых обязанностях, не заботился о солдатах. Он заботился только о себе, о создании собственного благополучия и удобств, и ему это удавалось. При всех переездах на новые места Карасику строили удобный и крепкий, в несколько накатов, блиндаж, охраняли его персону от случайного снаряда. На новом месте солдаты сразу же рыли котлован, срезали тупыми пилами деревья и заготовленные бревна таскали на своих плечах к блиндажу, иногда на расстояние до двух километров (Карасика устраивал только блиндаж не менее чем в три наката), А сами солдаты часто оставались ночевать под открытым небом, на снегу или под дождем. Связисты при каждом переезде разматывали с катушки кабель, обеспечивали Карасика телефонной связью. Какую пользу приносил командованию Карасик? Я считаю, никакой. На мой взгляд, он был лишь ненужной обузой.

В дивизии было три брата, три Карасика, и все трое каким-то образом устроились на теплые места. О Карасиках кто-то позаботился. Все трое с первого дня организации нашей дивизии оказались в офицерском звании. Младший брат Карасик Борис Борисович вначале младший лейтенант, политрук взвода. Он умел довольно неважно читать газету солдатам. Средний брат Карасик Наум Борисович, лейтенант, политрук в нашем дивизионе. О нем я уже упоминал выше. Старший брат Карасик (не знаю, как его звать, я его видел всего два раза) имел звание майора. И вот так три Карасика, три брата всю войну при полном благополучии ехали на чужом горбу, сидели на шее у солдата. Кроме всего у каждого из них была прислуга — связной (денщик), он приносил с кухни пищу, чистил сапоги. А теперь, вероятно, они получают приличные военные офицерские пенсии. Мне вспомнился немецкий писатель Фейхтвангер, он в романе «Война иудейская» удачно подметил привычки некоторых товарищей, выручающих своих знакомых, сравнивая их с обезьяной, забравшейся на дерево, куда она перетаскивает на своем хвосте много своих соотечественниц.

22 ноября в 4 часа выехали обратно к полустанку Каменка. Приехали в 9 часов. До 16 часов сидели у костров в лесу. В 16 часов обед, потом поехали дальше.

Моряки, которые еще под Ораниенбаумом пришли в нашу дивизию, были направлены на укрепление плацдарма «Невская Дубровка», на левый берег Невы. Говорили, что во время переправы через Неву все они были расстреляны немцами.