Ложь и любовь

Он открыл дверь. В самой внушительной массивности двустворчатой двери было нечто такое, от чего у Мэг пробежали мурашки по спине. Тусклый блеск мраморного пола в большом вестибюле только усилил ощущение, будто она перенеслась в холодное, безрадостное прошлое, снова стала ребенком, находящимся на попечении государства.

Из-за письменного стола вышел молодой человек в голубом шерстяном форменном костюме. Он был старше Тедди не больше чем на год, ну, может, на два, но, не по годам серьезный, казался взрослее.

– Вам помочь, сэр?

Сэр. Мэг сдержала инстинктивное возмущение столь явной дискриминацией.

– Мы бы хотели встретиться с директором школы, – сказал Паркер.

Молодой человек указал на длинную скамью, стоящую у стены.

– Садитесь, пожалуйста. Ваше имя, сэр?

– Паркер Понтье. И миссис Понтье. – Казалось, услышав из собственных уст это имя, Паркер растерялся. – Миссис Жюль Понтье, – уточнил он.

Мальчик кивнул:

– Ясно, сэр.

Мэг показалось, что в ее сторону он бросил не слишком вежливый взгляд. Интересно, какой репутацией пользуются в школе Жюль и его сын?

Едва они успели сесть, как из одной из многочисленных дверей, выходящих в вестибюль, появился элегантный седовласый господин в безукоризненно сшитом черном костюме.

– Паркер Понтье! – Он подошел к ним и протянул руку. – Какой приятный сюрприз!

Паркер встал, Мэг тоже. Пожав протянутую руку, Паркер сказал:

– Позвольте представить вам миссис Жюль Понтье. Мэг, это брат Калакс.

Лишь чуть заметное движение бровей выдавало удивление брата Калакса.

– Я в восхищении, – сказал он, взяв руку Мэг и осторожно пожав ее. Глядя ей прямо в глаза, Калакс добавил: – Желаю вашему благословенному небесами союзу долгих лет.

Что-то в его поведении показалось Мэг фальшивым. Высвободив руку, она ответила:

– Благодарю вас, но, похоже, у провидения на наш счет были другие планы.

Брат Калакс повернулся к Паркеру:

– Пройдемте в мой кабинет.

Он двинулся вперед и вышел в ту же дверь, через которую только что появился. За дверью оказался еще один коридор с полированным мраморным полом, освещаемый, как, наверное, сто лет назад, свечами в настенных подсвечниках. По стенам висели портреты каких-то людей в коричневых рясах с печальными лицами и темными глазами. По дороге Мэг не слышала ни одного звука, который мог бы иметь отношение к детям.

Директор привел их в кабинет, обставленный мебелью черного дерева с обивкой из пурпурного бархата. Вдоль стен, от пола до потолка, протянулись книжные полки. Когда они вошли, директор указал на кресла, стоящие перед камином.

– Жюль умер, – сообщил Паркер, опускаясь в кресло.

Мэг видела, как у него на скулах заходили желваки, и подавила импульсивное желание взять его за руку. Паркер явно нуждается в утешении, а она, достаточно познакомившись с Понтье, понимала, что среди них не найдется ни одного, способного осуществить эту функцию. Когда Паркер скорбит по брату, никто не подержит его за руку.

– Понятно.

Директор встал и открыл глухую дверцу, расположенную в ряду книжных полок. Когда он повернулся к ним, в руках у него был серебряный поднос с хрустальным графином и стаканами. Поставив поднос на стол, Калакс налил жидкость из графина в три стакана.

– На все воля Божья, – изрек он, затем взял поднос со стола и протянул Паркеру и Мэг.

Следуя примеру Паркера, Мэг взяла стакан тонкого хрусталя. Пить ей не хотелось, но почему-то в присутствии директора у нее возникло ощущение, что она должна повиноваться. Эта мысль вызвала у Мэг инстинктивный протест, и она поспешила поставить стакан на поднос.

Директор вскинул бровь. Мэг понимала, что реагирует на школьное начальство точно так же, как в детстве, когда очередные несостоявшиеся приемные родители возвращали ее из дома в приют, чтобы поменять на другую девочку.

Грея стакан в руке, Паркер наблюдал за ней. Мэг поняла, что ей, пожалуй, стоит вести себя гибче. Она здесь для того, чтобы помочь другому человеку, и незачем бередить старые раны.

– Полагаю, вы приехали затем, чтобы сообщить печальную новость Жюлю Огюсту-четвертому? – Директор отпил из стакана.

– Да, – одновременно ответили Паркер и Мэг. Директор кивнул.

– Я вызову его. Сегодня мне предстоит очень важная встреча с губернатором, но я подожду, пока вы поговорите с Жюлем Огюстом.

– О, в этом нет необходимости, – сказала Мэг, – мы сами справимся.

– Дорогая моя миссис Понтье, – назидательно произнес директор, – в моменты, подобные этому, присутствие духовного наставника может иметь решающее значение.

– Благодарю вас, брат Калакс, – сказал Паркер. Мэг поняла, что он нарочно поспешил ответить, опасаясь, как бы она не возразила директору. Но Мэг ни в коем случае не собиралась сообщать десятилетнему ребенку о смерти его отца под аккомпанемент разглагольствований этого напыщенного индюка о воле Божьей. В том, что Жюль лежит в новоорлеанском морге, нет ничьей воли. К такому концу его привел только дурной образ жизни, беспутство, обернувшееся трагедией. Жюля настигли собственные ошибки, совершенные в прошлом.