Ловушка памяти

За дверью молчали. Маркус никогда не молчал, он сразу кричал через дверь: «Да, я опять их забыл». Но Кэтрин вспомнит об этом секундами позже. Замок прокрутился на два оборота, дверь распахнулась от промозглого ветра, ледяной холод обдал ее с головы до ног. Кейт огляделась по сторонам, вышла на улицу. Никого. Только колючий снег обжигал кожу. Она прищурилась, пытаясь вглядеться в холодную пустошь туманного перекрестка – ни души. Вернулась в дом и закрыла дверь.

Звук чьих-то шагов. Обернулась. Удар.

Нестерпимая боль охватила голову, нервным током разнесясь по ослабшему телу. Кэтрин чувствовала, как задрожали ноги, как онемели и бездвижно повисли руки, как странно скривился рот.

По виску стекало что-то теплое. Она медленно осела на пол; дом поплыл, как и стены, как и все перед ней. Темные ботинки подошли ближе, темные перчатки закрыли ей глаза. Темнота.

* * *

Мимо Маркуса шли безликие силуэты спешащих куда-то людей. Они шли странно быстро, то и дело обгоняя его и друг друга. Или это он слишком устал… За поворотом уже виднелась темно-красная черепица его типового дома – он один был с такой черепицей, все другие – стандартно серые. Зато выделялась она издалека, и чем ближе подходил Маркус, тем четче виднелась крыша и даже часть трубы. Снегопад уже подутих – лишь туман не спешил растворяться, так и держался над городом, хороня его под собой. Маркус прибавил шаг. Что-то сдавило в груди. Как далеко он оставил машину… завтра бы встать на полчаса раньше, чтобы успеть дойти до нее. Кто-то задел его локтем.

– Извините, – сказал этот кто-то.

– Ничего, – ответил Хейз.

От человека пахло ванилью и печеными яблоками. У Маркуса заныло в животе.

2 глава

Маркус уже подходил к крыльцу дома, когда понял, что дверь открыта. Она скрипела на сильном ветру, подвывая ему металлическим стоном. Порог был покрыт слоем снега, им уже заносило прихожую.

Непонятная тошнота подступала к горлу, руки пробила непривычная дрожь. Маркус ускорил шаг, но казалось, все так же топтался на месте. Секунды, что летели еще мгновение назад, вдруг превратились во что-то тягучее, не дающее сдвинуться с места.

– Кэтрин! – крикнул Маркус. – Кейт, ты там? Дверь открыта, Кейт!

Он кричал, но голос, сливаясь с ветром, стал с ним единым целым, превратясь в неотчетливый гул.

– Кэтрин!

Хейз вбежал по ступеням на заснеженное крыльцо, распахнул дверь – и замер. Все было в тумане. Или это дым… На потолке пищали пожарные датчики, поливая весь дом водой. Кэтрин лежала на мокром полу.

Маркус кинулся к телу, пытаясь найти исчезнувший пульс. Он его не найдет, он уже это понял. Сколько он повидал смертей за свою долгую жизнь… Кэтрин мертва, ее череп пробит, на полу у виска лужа крови. Его пальцы все еще ищут биение, хоть какие-то признаки пульса. Ничего. Маркус припал к холодным щекам жены, убрал с ее лба мокрые волосы и застонал. Он почти ничего не видел, слезы застилали глаза; в ушах звенело, тупая нарастающая боль давила на затылок. Он слышал только вой гулявшего в доме ветра, что раскрыл настежь дверь. Мертвый холод пробирал до костей.

Духовка не переставала пищать. Маркус оторвался от тела жены и посмотрел на плиту. Этот запах печеных яблок… Он вспомнил его.

«Извините…» – оглушающим эхом разнеслось у него в голове. «Извините», – вырвалось с силой наружу, ударяясь о стены, заполняя пространство.

Маркус встал с колен и попятился в сторону ветра.

– Я сейчас, – шептал он, глядя на жену, – я скоро приду.

И ринулся прочь из дома, оставив Кейт на полу.

* * *

Буря не утихала – напротив, лишь усилила вой; казалось, она издевалась над ним, закрыв собой весь город, превратив дома в силуэты, а людей – в темно-серые тени. Эти призраки плыли навстречу неторопливо и кучно, не давая пройти. Их стало как-то непривычно много, этих прохожих теней. Маркус проносился мимо каждой, врезаясь, принюхиваясь, вглядываясь в лица. Тени оборачивались, и ворчали, и так же брели себе дальше. Кто-то из них спросил: «Вы в порядке?» Кто-то пальцем крутил у виска.

Туман окутывал всю округу, превращаясь в маревый смог. Маркус пробежал два квартала и огляделся вокруг: ничего и никого не было видно, люди тоже исчезли. На улице постепенно темнело – ночь в дни бурь и снежных метелей приходила часа на два раньше. Маркус не мог отдышаться; сердце зашлось, вырываясь из ребер, не давая вздохнуть. Он вдруг вспомнил, что так и оставил жену у порога, всю мокрую, в снегу и крови. Она же замерзнет, подумал он и тут же осекся. Пошатнулся, но с трудом устоял. Дома, только что стоявшие шеренгой, вдруг скольцевались и закружились. Хейз расстегнул ворот куртки; жар бил по вискам, ноги заплетались, спотыкаясь одна о другую. Он опять пошатнулся, попытался удержаться за чей-то почтовый ящик, но оступился и рухнул в сугроб. Как же жарко внутри… Как же холодно снаружи…

Сколько Маркус так пролежал, он не помнил; очнулся лишь от дальней сирены пожарных и полицейских машин. Поднял голову – вдалеке виднелись проблесковые маячки, красные и синие. Это, должно быть, к нему…

* * *