Ловушка для примерной девочки

— Не говори о нем так! У него доброе сердечко! Он один со мной искренним был! — гневно закричала Наташа и неожиданно для себя стукнула по столу кулаком.

Ленка тоже от нее этого никак не ожидала. Посидела, тараща глаза, помолчала и уважительно сказала:

— Во ты за него как, а? Если бы ты разок на своего Артура так рявкнула — он бы шелковый был. И не то что сделать гадость какую, а и подумать бы не решился.

— Извини, Лен, — с неловкостью сказала Наташа. — Ты же совершенно ни при чем, извини. Устала я что-то.

— Ладно, я же все понимаю… Мы торт будем, наконец, есть? Со сгущенкой и капелькой кофе.

Некоторое время они молча сидели за столом, без особого энтузиазма пили невозможно сладкий кофе со сгущенкой и ели еще более сладкий торт, потом Ленка не выдержала, вернулась к прежней теме разговора:

— Нат, я одного не пойму… Кирилла этого твоего бабка любит, дом у них богатый. И отец малого балует. Чего он к тебе так прикипел?

— Сама сначала не понимала, — не сразу ответила Наташа. — Это потом уже догадалась: ему было необходимо нормальное отношение, ну, такое ровное тепло. А бабка его прям в кипятке варила: то сплошные восторги, какой Кирчонок умный, то причитания, какой Кирчонок нервный. То нельзя, это нельзя… С тем дружи, на этого не смотри… Манерам светским его учила. А со мной он все время был рядом и все время спокойный, ничего такого не ожидал… Наташа глубоко вдохнула и задержала дыхание, стараясь справиться со слезами. — Лен, он мне сочувствовал! Он… он…

Наташа замолчала, кусая губы. Не надо сейчас о нем думать. Вот устроится, на ноги встанет…

И что это изменит?

Неужели это навсегда — без Кирюшки?

Зазвонил домашний телефон. Ленка ушла из кухни, долго искала трубку. Наконец нашла, заговорила с кем-то вполголоса. Наташа сидела, думала о Кирюшке и старалась не заплакать. С заинтригованным лицом вошла Ленка, протянула ей трубку:

— Вообще-то это тебя. Матросов.

Наташу удивилась и почему-то испугалась, замахала руками, отрицательно замотала головой. Ленка прикрыла ладонью микрофон:

— Натах, он там, похоже, от страха трясется. Я даже голос его не сразу узнала. Ответь, ну…

Наташа глубоко вздохнула, дрожащей рукой взяла трубку, не сразу поднесла к уху. Неуверенно сказала:

— Алло…

Голос Александра был таким же неуверенным:

— Наташа, это ты… вы… ты?

— Я… — робко отозвалась она, но натолкнулась взглядом на любопытствующую рожицу Ленки и почему-то сразу успокоилась. — Это я, Саша, здравствуйте.

— Наташа! Неужели это все-таки ты? Мы можем встретиться? Только не отвечай «нет», потому что ты мне встречу задолжала. Даже две.

У Наташи тут же испортилось настроение. Она опять кому-то что-то должна?!

— Это с какой стати я вам задолжала? — резко спросила она.

— Ну, мы же про книгу не поговорили. А потом ты прощаться с морем не пришла. А ведь обещала! — он вдруг замолчал, а потом сказал уже совершенно другим голосом: — Наташа, извини! Я же ничего не требую. Я просто подумал, что теперь можно как-нибудь…

Но она по-прежнему резко перебила:

— Я отказалась от встречи с вами по поводу книги. И насчет моря тоже объяснила. А самое главное — я вам ничего не должна. Я. Ничего. Никому. Не должна!

Ленка вырвала у Наташи трубку, отпрыгнула в сторону, как кенгуру, и быстро заговорила:

— Сань, у Наташки нервы… Вы с ней обязательно потом увидитесь. Пока!

Она оборвала разговор и положила трубку на стол. Наташа смотрела на нее почти с яростью.

Лучший метод защиты — нападение. И Ленка заорала:

— Ты что, с ума сошла? Чего ты хорошего человека хотела послать?

Орала она громко, но голос был виноватым.

— Кто тебе дал право распоряжаться мной? — холодно спросила Наташа.

— Натах, успокойся! У тебя действительно нервы измотаны… Давай, я тебе водочки немножко, а? Или лучше валерьянки? — засуетилась Ленка. — Сядь быстренько! Вот так…

Наташа села, дрожа и выбивая дробь зубами, обхватила себя за плечи и забормотала:

— Я никому ничего не должна. Я не хочу… Никого не хочу больше знать… Ни от кого зависеть… Я буду одна… И чтобы никто мне не диктовал!..

Ленка поглядывала на нее, страдальчески морщилась и молча капала в стакан валерьянку.

* * *

Александр готов был язык себе откусить. Почему он болтал какую-то чушь? И, как оказалось, чушь вредоносную… А ведь даже репетировал заранее, что и как скажет, когда услышит ее голос.

Никогда слова так не подводили его. В конце концов, они были его рабочими инструментами, его солдатами. И он всегда знал, кого из них выбрать и в каком порядке построить, чтобы получилась нужная мысль. А сейчас мысль была только одна: увидеть Наташу! И такую простую мысль он не сумел выразить правильно…

Надо было не выпендриваться. Надо было так и сказать: давай встретимся. И все! Какого дьявола он про долги эти начал? Похоже, это самая болезненная для нее тема.

Он сидел на подоконнике и курил. Он уже давно сидел здесь. Выкурил все три сигареты, которые позволял себе за целый день. И еще две. И курил бы еще, да пачка опустела.