Мы подбегаем к обрыву, по осыпи, поднимая пыль, бегут две фигуры. Целюсь, стреляю, мимо.
— Не трать стрелы! Помоги сдвинуть камень!
— Зачем?
— Давай!
Я догадываюсь: — Их же засыплет! — жалость кольнуло сердце.
— Ты же только, что стрелял?! — недоумевает князь Аскольд.
— Но, то стрелы, а это камни. Жестоко!
— Помогай, говорю! — рычит Аскольд.
Упираюсь ногами. Валун качнулся, сдвигается с места, словно нехотя сползает, я уже думаю, застынет навечно, но вдруг, переворачивается, и стремительно несётся вниз, захватив с собой, целую лавину из мелких камней. Вопли прорываются сквозь грохот лавины, между булыжников мелькают разорванные тела и всё это, с грохотом несётся к морю.
— Вот и всё, а ты боялся, как молоденькая девушка ласок здоровенного мужика, — обтирает пот Аскольд и смеётся.
— Какая мерзость, — я пропускаю грубую шутку мимо ушей.
— А то! — соглашается друг. Он садится рядом с Мишей: — Шаляпин, ты как?
— Какой кошмар, — шепчет он.
— А ты думал. Погулять захотел? Здесь не московские проспекты, если не съедят звери, люди кожу сдерут. Ты, друг, больше не экспериментируй с нашим здоровьем, видишь, Великий князь едва не надорвался, отдышаться не может, бегали, как зайцы по полю, мимоходом, монстра загасили и этих, на тот свет спровадили. Какое ж, здоровье выдержит!
— Извините, — всхлипывает парень.
— Не раскисай, — говорю я, — дай руку, — нащупываю пульс, — м-да, загнал себя, дружок, зашкаливает. Идти хоть, сможешь, или тебя нести?
— Смогу, — он поднимается, шатается как пьяный.
— Мало спортом занимался? — хмыкает князь.
— У меня сцена, спорт, — вновь всхлипывает Миша.
— Оно, конечно так, но в следующий раз по сцене чаще бегай, — услужливо советует Аскольд.
— Ты к компании своей шёл? — спрашиваю я.
— Да, они единственные кого я знаю.
— Хорошо, я не возражаю, проводим тебя к ним.
— Не хочу к ним, я с вами пойду.
— Почему?
— Теперь я ещё и вас знаю.
Гл.13
Светает. Почему-то, именно в это момент, звёзды особенно большие, но они быстро блекнут под натиском солнечных лучей, небо становится с сиреневым отливом и выпадает роса — она всюду, травинки, словно нанизанные хрустальными бусинками, даже пригибаются к сырой земле. Кузнечики с трудом отползают в сторону, кровь не разогрелась, не могут прыгать, лениво прошелестел полоз, сверкнув медной чешуёй, лисица, прогибая траву, носится за мышами, а далеко, на гране слышимости, проносится тяжёлый рёв — степные мамонты просыпаются, радуются наступающему утру. Стервятники кружат над степью, но, ни один не изъявляет желание полакомиться мёртвым насекомым, он чужд этому миру, никто его есть не будет, сгниёт, и даже трава на его месте не будет расти.
— Словно груз с души упал, — вдыхаю полной грудью прозрачный воздух.
Князь кивает, всматриваясь вдаль. Миша ковыляет за нами, вид несчастный, совсем не похож на ту «звезду», что был вчера.
— Отстроишься, женишься, гитару сделаешь, концерты давать будешь, — хлопает по плечу Аскольд.
— Я к маме хочу! — неожиданно разрыдался Миша.
— Ну вот, приплыли! — расстроился князь. — Где я её тебе найду? Ты не раскисай, сейчас многие в таком же положении что и ты, обживёшься, глядишь, и родителей своих найдёшь, а там, женишься, детишки пойдут.
— Они в Севастополе, в гостинице Крым остановились, — Миша шмыгнул носом и, внезапно взревел в великом горе, как авиалайнер, взлетающий с аэродрома. От неожиданности я пригибаюсь, да и Аскольд опешил, но поспешно произносит: — Вот видишь, они не слишком далеко, ты умойся росой, моментально полегчает, — советует он и прижимает вопящего парня к себе.
Наблюдаю за другом, ни малейшей насмешки, в глазах печаль, так переживать за других людей — удел сильных.
На этот раз никто не покушался на нашу жизнь, львы ревут в отдалении, где проходят маршруты диких быков. Без происшествий добираемся до города Титанов, выкупались в озере под водопадом. Встретились с охотниками, у них начинается рабочий день. Они вооружены копьями, луками, тащат рогатины, верёвки. Я тормознул их, рассказал, что путь через тропу насекомого открыт. Известие о смерти монстра встретили удивлённым ропотом, кому как не им знать, насколько опасен он был.
Наши жёны, естественно не спят. Яна с дочкой, пришла к нам, с Ладой готовят завтрак, Ярик камнем забивает колья, ему старательно мешает Светочка.
Нас видят, всё побросали, Мишу усаживают к костру, вручают кусок сочного оленьего мяса и пучок остро пахнувшего лука.
— Семёну надо рассказать, мы отомстили за ребят, того паука убили, — я обнимаю жену.
— Как? — не верит она.
— Миша использовал себя в качестве дохлой мухи, а мы из себя изображали злобных неандертальцев, тварь с испугу брюхо распорола об камень. Так, что не зря наш Шаляпин решил увязнуть в паутине.
— Я так и знала, что вниз пойдёте, — качает головой Лада.
— А я тебе говорила, не на озере они. Как только он факел взял, сразу поняла, — Яна чувствительно пинает локтем ухмыляющегося мужа.
— Вот, здорово, папа! А можно на него посмотреть? — радуется Ярик.