Ловушка для химер

Женщина от неожиданности пятится, затем руки в боки, взгляд становится надменным, брови ползут вверх, набычилась, пятнами идёт лицо: — Что вам надо! Прочь, со двора! А девочку, оставьте, она моя собственность и кто разрешил зверя забирать и волчонка? Сейчас Фёдора позову!

Внезапно она натыкается на взгляд Семёна, что-то читает в нём, пятится: — Где Фёдор?! — в голосе проявляются визгливые нотки.

— Пусть отдаст моё ожерелье! — с гневом говорит Светлана Аскольдовна.

Семён приближается к сильно струхнувшей женщине, протягивает тяжёлую ладонь.

— Не дам взвизгивает она, пытается поднырнуть под его руку, но Семён хватает её за шиворот, быстро снимает простенькое украшение. Женщина пытается вцепиться ему грязными ногтями в лицо, но он не сильно отталкивает её от себя. Это, оказывается достаточным, чтоб та отлетела на несколько метров и выломала головой перегородку, за которой хрюкают дикие свиньи.

Собираемся уходить, неожиданно Семён оттаскивает, потерявшую сознание женщину, от загона: — Кабанчики, могут уши и нос объесть, — с непонятной грустью произносит он.

Быстро идём по улице, необходимо уйти с посёлка как можно быстрее, тётка очухается, найдёт мёртвого Фёдора, такой шум подымет. Улица ведёт мимо дома Бориса Эдуардовича, хотим пройти как можно быстрее, но внезапно резко открывается калитка, и мы в упор сталкиваемся со Стёпкой и его бородатой командой.

— Здрасте! — приветливо снимает изломанную шапку, его лицо лучится радостью, такое ощущение, что он встретил лучших друзей, так хочется дать в морду, прямо зуд пошёл в костяшках кулаков, но с нами дети, да и в любые конфликты лезть не следует, дёргать отсюда надо и как можно быстрее. Но Стёпка так и лезет высказать нам почтение…

— Ты бы посторонился, мил человек, — рыкнул Семён.

— Надеюсь, зла на меня не держите? — склоняется в поклоне Стёпка.

— Не держим. Уйди, не то задену, — поводит Семён широченными плечами.

— Такие мужчины! Зачем вам куда-то уходить? Я с радостью приму в свою команду! Дом отгрохаем, женщин дадим, денег много будет, глядишь, сам генерал Виктор Павлович, то бишь, Росомаха, вас заметит.

— Уйди, задену, — Семён едва сдерживается.

— Как хотите, — грустит Стёпка и вдруг лицо озаряется надеждой, — каждому, с десяток рабов дам!

Слышу знакомый звук — хрясть, Стёпка летит в руки воинам, те мигом вытаскивают мечи.

— Семён Семёнович, ну почему ты такой не сдержанный! — выхватываю меч, описываю свистящий круг.

Стёпка с трудом поднимается, с носа течёт кровь, в глазах обида и непонимание:- Право, вы дикари, к вам по-хорошему, а вы… — изрекает он. — Идите по своим делам. В любом случае, с такими характерами, не уживёмся. С богом. Постарайтесь не попадаться мне и моим людям на глаза, когда выйдете из посёлка. Следующую Полосу препятствия, не пройдёте, гарантирую, — он плюёт кровью нам под ноги.

Расходимся, неприязненно косимся друг на друга. Светочка, не преминула показать им язык, Игорь, сосредоточенно тащит волчонка, а так бы, точно погрозил кулаком, глазёнки у него злые, вот-вот сверкнут молнии.

— Слушай, — неожиданно говорит Семён, — может, зайдём в гости, нас приглашали, перекусим, провианта в дорогу возьмём?

— А почему бы и нет, путь дальний, — воодушевляюсь я.

Входим во двор бывшего хозяина, а ныне раба, Бориса Эдуардовича. Нас встречают гробовым молчанием. Бабы, бородатые мужики, всё побросали, смотрят на нас как на чумных, лишь малыши резвится на обширном дворе, им невдомёк, что мы именно те, кто лишил свободы их хозяина, владельца этого поместья.

— И-и-и, точно совесть потеряли! — заголосила мордастая баба. — Упекли, кормильца и пришли поиздеваться, над нами, грешными! Глазёнки б вам выцарапать, волосы выдрать.

— Шли бы вы, со двора, — с угрозой говорит жилистый, чернобородый мужик.

Я взираю на эту разношёрстную публику и, чем-то её жаль. Не сомневаюсь, для них, Эдуард Борисович, был хорошим хозяином, благородным отцом своего многочисленного семейства. Ну, а мы то, тут, причём? Корчу недоуменную рожу, чешу в удивлении голову: — Так, мы, по приглашению, лично Борис Эдуардович нас пригласил. Он так сказал, как будете свободными, милости прошу в гости… вот, мы и здесь. Стол бы лучше накрыли, не дело не исполнять волю вашего хорошего, бывшего хозяина.

— Пригласил?! — всплескивает руками пухлая, кровь с молоком, девица.

— Не может быть? — ахнул чернобородый.

— Какой порядочный, высокого нрава человек! — мордастая баба в страданиях закатывает глаза.

— Кто сейчас за хозяина? — строго спрашиваю я.

Чернобородый горестно высмаркивается, смущённо прикрывает глаза, но в них я улавливаю промелькнувшее торжество. Никак, мужик, благодарен нам, за свершившийся факт!

— Мне, пришлось, занять его место, — ещё чуть-чуть и он разрыдается. Вот, лицемер!

— Так, командуй!

— Ну, как бы это сказать… в дом что ли, проходите, гости дорогие. Если, на то воля уважаемого Бориса Эдуардовича… никак нельзя идти супротив неё!

— Именно так, — хвалю его.