Ловушка

Да, так вот. Некоторое время тому назад я был прикован к постели из-за перелома ноги. И мне приходилось довольствоваться подсматриванием в дверной глазок да наблюдением за окнами соседнего дома. Движение людей в них меня немного волновало, но именно немного, потому что все это было довольно далеко. У меня есть прекрасный морской бинокль. Но я не сторонник такого наблюдения. Только, когда видишь достаточно близко, можно получить истинное удовольствие. В результате подсматривания в дверной глазок, - это уже была совершеннейшая глупость с моей стороны, - я немного испортил себе зрение. Но, как я потом понял, это было своего рода испытанием, за которым последовало посвящение. Бывают йоги самой высокой ступени совершенства, так и я, видимо, в результате такой вынужденной паузы перешел в наивысший разряд ценителей чужой жизни. Я это понял не сразу. Вскоре после болезни, уже почти не хромающий, я шел по небольшой старой улочке в центре города. Был изумительный летний вечер. Чуть фиолетовый воздух слегка дрожал в слабом свете желтых уличных фонарей. Шероховатый темный асфальт скрадывал звук шагов... И мне удалось поймать чудесный момент - смуглая женская рука на мгновение отодвинула занавеску... и в ту же секунду я оказался в комнате этой женщины.

- Ты все-таки явился?! - произнесла она устало, чуть улыбаясь сильно накрашенным ртом. - А ведь я тебя больше не люблю.

Видимо, она принимала меня за какого-то своего приятеля. Сначала она мне показалась не очень привлекательной. Надо сказать, я предпочитаю высоких стройных блондинок, хотя знаю, что это несколько банально. Но тут уж ничего не поделаешь. Она же была слегка полноватой брюнеткой с прямыми, довольно длинными волосами и великолепной матовой кожей.

- Можешь курить, - бросила она мне небрежно. - Ты где болтаешься, все на студии? - добавила она с легкой усмешкой. - И как тебе не надоест быть мальчиком на побегушках?! Ведь тебе уже под сорок!

Я страшно оскорбился, мне было всего лишь тридцать четыре.

- Если ты будешь продолжать в таком тоне, я уйду! – обиженно произнес я. Это была совершенно пустая угроза, и она сразу это поняла.

- Сиди уж, раз пришел! Выпьешь чего-нибудь? - спросила она уже более миролюбиво.

И тут я заметил, что она изрядно пьяна и очень привлекательна. Большие серые глаза хорошо сочетались с черными волосами плюс тонкий немного хищный нос.

Я выпил вина и почувствовал себя свободней.

- Сплошные неприятности, - доложила она. - Нашу богадельню закрывают на ремонт.

- Ну, а ты? - спросил я без особого интереса.

- А что, я?! Вместе с Любкой на Большой Садовой будем пахать.

- Ну, и нормально, - ответил я, подлаживаясь под этот вульгарный разговор.

- Ха, нормально, - оказала она. - Ты что, совсем! А клиентура? Кстати, ты чего щуришься? Все на своих актрисок пялишься?! Так тебе коту и надо!

- Ты чего?! Это ж от книг! День и ночь читаю, а ты - красотки! Всего Аристотеля уже одолел! - решил я пошутить таким образом.

- Ври, ври, да не завирайся! - засмеялась она. - Аристотеля! Это ж надо такое придумать! Короче, пользуйся пока я в силе. У нас титановые оправы из ФРГ, закачаешься! Так что завтра пойдем, выберешь! Я не злопамятная!

Она налила себе еще вина и хмыкнула:

- Аристотель! - и добавила: - Ты какой-то не такой стал и даже мне вроде, как нравишься.

Я же подумал, что ей лучше вообще рта не раскрывать, и тогда она была бы просто прехорошенькой.

Я с ней прожил около недели. Мы отсмотрели чудовищное количество плохих фильмов, выпили столько дешевого вина, сколько я не выпил за всю свою предшествующую жизнь. Она оказалась, по сути своей, довольно добрым, простым и отзывчивым существом, и я уже начал исподволь заниматься ее перевоспитанием. Но, возвращаясь как-то вечером вместе с ней из кино, мне удалось заглянуть в окно на втором этаже. И я очутился у этого ненормального старика. От времени, проведенного с ней, у меня остались превосходнейшие очки, которыми я дорожу, как памятью. Может быть, мы с ней еще встретимся, но какое-то внутреннее чувство подсказывает, что вряд ли.

Старик встретил меня словами:

- Я вас ждал еще вчера! Вы, милостивый государь, если назначаете время, то уж извольте приходить!

Это был, доложу я вам, препротивный старик. Вся его неплохая двухкомнатная квартира была буквально завалена книгами. Они лежали в шкафах, на полках, были свалены на полу, в коридоре. Они были везде!

- Я вам уже говорил. Более семи тысяч томов, - объяснил он мне недобро, видя мое замешательство.

Это был настоящий Плюшкин. Неряшливый, грязный, заросший седой неопрятной щетиной. Вдобавок от него исходил какой-то кислый запах, да и в квартире пахло не лучше. А так как я обладаю весьма тонким обонянием, то можно представить, как скверно я себя там почувствовал.