Ловцы снов

Тут мне, к слову, даже секса не отсыпали, поэтому храпеть на его месте особенно неприлично. Охваченная возмущением, я с силой пнула его ногой.

– Черт, Валевская, – проворчал Егор и потер ушибленную лодыжку. – За что?

– Я тут вообще-то стараюсь не спать! Меня, между прочим, во сне сожрут!

Он вздохнул. Посмотрел на меня исподлобья и кивнул.

– Не сожрут. – И за руки меня взял. Руки у него были сухие и теплые. – Почувствуешь слабость, скажи.

Ну вот, а в прошлый раз обниматься лез… Я вообще не люблю обниматься, но сейчас отчего-то захотелось. И чтобы по головке погладили, сказали, что все будет хорошо. Что скоро маньяка поймают, и я смогу спать спокойно.

Хотя… уже и так спокойно. Легко. Голова только кружится, и во рту странный привкус. Стальной. А еще очень сложно сидеть на стуле, позвоночник будто не выдерживает веса такого небольшого на первый взгляд тела. И на плечи что-то давит с силой. Спать хочется… Кто бы знал, как хочется спать!

– Яна, твою ж…

Что меня куда-то несут, я поняла не сразу. Наверное, в тот момент, когда меня бережно сгрузили на кровать и накрыли одеялом под самый подбородок.

– Я же просил сказать, когда почувствуешь слабость, – строго сказал Егор, заглядывая мне в глаза и щупая запястья. Пульс он там, что ли, проверяет? Так я жива. Вроде… Во всяком случае, страха нет. Ничего нет. Эмоции будто выкачали до последней капли, и остался лишь покой. Как там говорится? Утро вечера мудренее. Нужно поспать.

Егор какое-то время сидел рядом со мной – выныривая из накатывающей дремы, я видела его обеспокоенное лицо, которое следка светлело, когда я открывала глаза.

– Я жива, – сказала я, наверное, чтобы его успокоить. Ишь ты, волнуется. Вот уж не думала, что дикие вообще о чем-то переживают, а вот что получилось. Из горла вместо слов вырвался глухой свист.

– Отдыхай, – последнее, что я услышала, прежде чем провалиться в теплую, убаюкивающую темноту.

В ту ночь мне не снились сны.

Проснулась я от раздражающих звуков. Я не сразу поняла, где нахожусь, несколько секунд шарила у кровати в поисках тумбочки, которой, конечно же, здесь быть не могло.

Воспоминания из прошлого.

Просторная квартира с современным ремонтом, на который я с трудом уговорила Руслана. К домашней обстановке он был непритязателен, и дома проводил очень мало времени, потому его устраивали и старые обои в цветочек, и мебель, вышедшая из моды лет пять назад, и планировка комнат. Квартира эта принадлежала еще его деду – огромная, с высокими потолками и четырьмя широкими комнатами и кухней, где можно было кататься на велосипеде – она находилась в старом районе города и могла считаться памятником искусства. Родители Руслана подарили нам ее на свадьбу, и я, помнится, тогда сразу влюбилась в вид с балкона на небольшой и уютный парк, в центре которого располагался пруд. Свежий воздух, немногочисленные прохожие, с которых, как спелые плоды, можно было срывать кусочки счастья и умиротворения.

По квартире я скучала.

Открыв глаза, даже выполнила упражнения из дыхательных практик, чтобы смириться. Это не мое жилье. Не мой мир.

Прийти в себя оказалось просто. Эмоции будто притупились, в голове было светло и ясно. На стуле напротив кровати, придавленную мобильным телефоном, я нашла записку от Егора: «Не опоздай на пары». Как всегда, лаконично. Будильник на телефоне разрывался противным писком. Восемь утра, чтоб тебя!..

В горле образовалась противная сухость, но голова не болела, несмотря на количество выпитого накануне. Еще одна особенность донора? Правильно, должны же быть хоть какие-то плюсы.

Кухня встретила меня стерильной чистотой. Посуда была вымыта, остатки еды заботливо убраны в холодильник, в кофеварке подогревался ароматный кофе. Хм, а дикие, оказывается, полезный народ. Нужно было раньше завести себе парочку. Я вспомнила Ольгу, и теория сокрушительно пала под обломками собственных же постулатов.

Я вышла на балкон, как была, во вчерашней одежде и босиком, жмурясь от ослепительного апрельского солнца. Кофе согревал, в голове царили покой и гармония. Плавно текли мысли, обеспокоенность как ветром сдуло.

Хорошо. Приятно почувствовать себя прежней, пусть и ненадолго. Во всяком случае, я могу думать, а не только бегать кругами, выкрикивая нечленораздельные звуки, отвлекаясь на выпады в сторону людей, которые решили со мной заговорить. Все же душевное спокойствие – гарант верно принятых решений.

Теория Егора не была лишена логики. В принципе, если бы я находилась в описываемой им ситуации, и жизнь моя зависела от такого сложного лишь на первый взгляд решения, не задумалась бы, хотя бы на секунду, что своя рубашка ближе к телу? Что мне какой-то незнакомый донор, когда приходится спасать собственную шкуру?

Да, мотив выходил прочным, однако… При чем тут я? Я-то как раз была полностью довольна собственной жизнью. Даже если меня каким-то образом принудили отведать вкусную рыжеволосую тихушку, то точно никто не смог бы уговорить на подобную авантюру. Если я была в здравом уме.

А если нет?