Ловцы фортуны

«Моя любимая Тиффани, — писал он. — Не могу уехать, не сказав тебе еще раз, как я тебя люблю и как буду скучать без тебя. Береги себя и нашего малыша. Я настаиваю, чтобы ты, как только я вернусь, проконсультировалась с врачами. Затем мы сообщим эту потрясающую новость Джону Корту и Мэтью Брайту, и я уверен, что это обстоятельство заставит их согласиться на наш брак. До свидания. Я буду любить тебя вечно».

Филип причудливо подписался, запечатал письмо и передал Генриетте, которая как раз вошла в комнату.

— Отправь его в «Савой», Генриетта. Я хочу, чтобы оно дошло не позже полудня.

Из верхнего окна она наблюдала, как он сел в машину, которая повезла его на вокзал. Как только он скрылся из виду, она медленно вошла в свою комнату и с превеликими предосторожностями вскрыла письмо…

Генриетта долго сидела неподвижно. Сознание ее мутилось от ужаса, отвращения и страха перед своей ролью, достойной пьесы Эсхила. В полном смятении она думала о противоестественности случившегося, о грехе против всех законов природы, который с ее точки зрения, не умалялся неведением преступников. Она размышляла о собственном грехе и с ужасом поняла, что предала леди Энн, что ее преданность умершей госпоже толкнула ее на ложную и скользкую дорожку ненависти и озлобления. Конечно, Энн хотела бы, чтобы она защитила ее детей, а не стояла отчужденно, словно околдованная, когда они играли роли в своей трагедии. И с осознанием катастрофы и своей ужасной вины ненависть Генриетты к Мэтью растаяла. Все эти годы она мечтала о мести, а когда она состоялась, горькое сожаление охватило ее. Теперь она должна была рассказать ему о случившемся, но не могла.

Она вновь вошла в комнату Филипа, сняла с дверцы портрет Тиффани, вновь вернулась к окну и тут увидела путь, который избавит от разговора с Мэтью.

Шофер, отвезший Филипа на вокзал Виктория, вернулся с двумя пассажирами, приехавшими из Паддингтона; к парадному входу направлялись Миранда и ее гувернантка.

Генриетта, находясь в смятении чувств, совсем забыла, что Миранда должна была приехать в Лондон из Брайтуэлла, чтобы пройти у врача регулярный медицинский осмотр. В этом заключалось спасение Генриетты, но это же означало, что весь этот день она должна скрывать охватившее ее возбуждение. В полдень гувернантка отвела Миранду к врачу, затем они вернулись домой. И наконец из конторы прибыл сэр Мэтью. Как обычно, когда Лоры не было в городе, он прошел прямо в библиотеку, где Паркер уже приготовил ему выпить, и где зимой и летом горел камин. Генриетта ждала у дверей библиотеки, когда Миранда спустится из своей комнаты, чтобы повидать отца.

Вот и она; волосы расчесаны и сияют темным золотом, чинно шагает по лестнице. Миранда никогда не торопится, она всегда знает свое время и место, рассудительная и осторожная девочка, оставляющая впечатление, что она всегда совершенно четко знает, куда идет и что делает. Нелюбовь Генриетты к Миранде испарилась вместе с ее ненавистью у Мэтью, но она не испытывала сожаления, вкладывая в руку девочки сложенный портрет и письмо.

— Отдай все это отцу, но сама не смотри.

Миранда кивнула. Ее не интересовали бумаги, предназначенные отцу, она решила, что они связаны с хозяйственными делами, но в любом случае у нее не было возможности заглянуть в них, потому что она стояла уже у самой двери в библиотеку, и Генриетта следила за ней.

Мэтью стоял перед камином. Для июля погода была холодной и пасмурной, но он любил камин за уют, создаваемый им в помещении, а не за тепло. Когда Лоры не было рядом, он скучал.

— Дорогая! — он протянул руки, крепко обнял Миранду и нежно поцеловал ее в лоб. — Рад тебя видеть. Можешь остаться и пообедать вместе со мной. Филип сегодня уехал.

Миранда вспыхнула от радости и от приглашения, и от известия об отсутствии Филипа.

— Я была у доктора.

— Что он сказал? Это его отчет? — и Мэтью указал на бумаги, которые она по-прежнему держала в руках.

— Нет, это Генриетта просила передать тебе. — Она протянула ему портрет и письмо. — А сэр Уильям пришлет тебе отчет завтра, — закончила она.

— Что он говорит? — вновь спросил Мэтью. — Он обнаружил какие-нибудь улучшения твоего слуха?

— Нет, — она чуть улыбнулась на его разочарование. — Папа, ты же знаешь, все эти осмотры — пустая трата времени. Вряд ли что-нибудь изменится. И это не имеет значения. Я могу прекрасно обходиться и без слуха.

Мэтью улыбнулся ей в ответ.

— Да, ты чудесно справляешься. Я горжусь тобой.