Ловцы фортуны

С точки зрения Филипа вся эта история была романтичной чепухой, но чем-то слова и искренность Лоры напомнили ему сказку Тиффани об Алиде. Мысли о Тиффани остановили скептические замечания, готовые сорваться с его языка и смягчили его сердце. Лора была не так уж и плоха, подумал Филип, а он ведет себя по отношению к ней как капризный ребенок. Появление в его жизни Тиффани восполнило потери прошлого.

— И отец никогда не спрашивал, почему вы его не носите?

— Нет. Мэтью не до таких мелочей. Он знает, что я не поклонница бриллиантов и предпочитаю изумруды. Уверена, что он не забыл о подвеске, но больше заботится о бриллиантах Брайтов.

Настроение Филипа испортилось. Бриллианты Брайтов… почему, собственно, ими завладела Миранда? Они должны принадлежать ему, чтобы он мог передать их будущей жене. С каким восторгом Тиффани приняла бы эти драгоценности! А как они будут смотреться на ней! Обида на Мэтью и Миранду вспыхнула с новой силой, но в этом не было вины Лоры — в конце концов не она владела бриллиантами Брайтов.

— Филип, я вовсе не собиралась рассказывать тебе историю одного единственного камня. Я просто хотела сказать, что если ты не очарован бриллиантами, оставь их, пока еще возможно. Твой отец мечтает о династии, но ты не обязан следовать его желаниям, если они расходятся с твоими. И будь уверен, я говорю это не ради выгоды моих собственных детей!

Филип взглянул в ее открытое лицо, в чистые зеленые глаза и поверил ей.

— Я знаю… спасибо, — тихо ответил он.

С чувством благодарности Лора ощутила потепление, наступившее между ними. Должно быть, это увлечение автомобилями совершило в нем такое замечательное превращение, решила она, или какая-нибудь девушка, хотя он и не признавался. В чем бы ни была причина, она надеялась, что теперь возврата к прошлому не будет.

Возможно, Филип и забыл бы романтическую историю грушевидного камня, но вернувшись на Парк-Лейн, почувствовал неожиданное любопытство. Он лишь взглянет на драгоценность, твердил он себе, просто посмотрит, что это за камень, который способен возбудить такие странные фантазии. Поздно ночью он все-таки решился, прошел в спальню Лоры и стал рыться в ящиках ее туалетного столика.

Но когда он нашел подвеску, его мнение об истории, рассказанной Лорой, изменилось. Филип никогда не испытывал благоговения перед бриллиантами, но даже он восхитился размером и сиянием этого камня. И больше всего его поразила одна мысль: до чего же этот бриллиант необъяснимо напоминает ему Тиффани. Он обязательно должен показать ей камень. Ничего не случится, если он одолжит его на пару дней. Даже не вспомнив о предупреждении Лоры, что этот бриллиант несет в себе зло, Филип запер его в свое бюро вместе с остальными камнями.

На следующий день в комнату Филипа заглянула Генриетта. Ее присутствие здесь не было чем-то необычным, поскольку в ее обязанности домоуправительницы входила и забота о его удобстве на Парк-Лейн. Однако сегодня она была занята совершенно иным. Она хотела осмотреть его одежду, чтобы выяснить, хорошо ли камердинер выполняет свои обязанности. Мэтью объявил, что Филип не нуждается в собственном камердинере, достаточно одного слуги, и Генриетте пришло в голову, что поводом для увольнения одного из слуг могло бы стать небрежное отношение к гардеробу Филипа. Она открыла шкаф и стала осматривать одежду, с неохотой признавая, что может и не найти недостатков.

И вот тут-то она и увидела портрет…

Простой рисунок девичьей головки был приколот с внутренней стороны дверцы. Красивая, — подумала Генриетта, вздохнув по своей увядшей внешности. — Должно быть актриса, приглянувшаяся Филипу. — Она внимательно посмотрела на подпись и окаменела.

Она не знала, долго ли стояла так, но в конце концов ослабевшие ноги подогнулись и она опустилась на краешек кровати. Подпись была неразборчивая, почти непонятная для тех, кто никогда не слышал это имя раньше, ничего не сказавшая бы камердинеру или горничной. Но не Генриетте. Память вернула ее в Кейптаун 1887 года, когда она унесла от постели леди Энн крохотный сверток и передала его Джону Корту. Не может быть… и все же это случилось. Совпадение… судьба… рок… чем бы это ни было, колесо совершило свой оборот. Для Генриетты это был дар небес. Господь накажет семью Мэтью Брайта. День, который она так ждала, наконец-то настал.

Тридцать лет назад она последовала за леди Энн на алмазные копи Кимберли и была преданна хозяйке до самой ее смерти, не в силах забыть, как Энн выхаживала ее во время болезни черной оспой, которая изуродовала ее, но оставила в живых. Ее любовь к Энн могла равняться лишь ненависти к Мэтью, не только потому, что брак оказался несчастным, но и потому, что, по мнению Генриетты, леди Энн была ангелом, а Мэтью дьяволом, погубившим ее. Не особенно привязанная к Филипу, она не любила Миранду даже больше чем он из-за того, что ее рождение стало причиной смерти Энн, а также по причине удивительного сходства Миранды с отцом.