Ловцы душ

– Связать, сунуть кляпы, забрать ключи, – приказал я.

Потом мы бросили их в коптильню. Когда они очнутся, то, по крайней мере, смогут вдоволь насладиться великолепным ароматом ветчины и колбас.

– Ладно, ребята. Первый, Второй, наверх, и смотрите, чтобы ни одна падла не зашла в подвалы. И следите, чтобы Мартин никуда не уполз. Курнос, за мной.

Третий из ключей, которые я попробовал, открыл замок в нужную часть подземелий. Курнос остановился.

– Что? – Посмотрел я на него.

– Боль, – проговорил он.

– Что у тебя болит?

Он посмотрел на меня как на идиота.

– В этих стенах боль, Мордимер.

Курнос умеет читать прошлое, заключённое в стенах, особенно то, которое оставило после себя след пыток, страданий и смерти. Теперь подтвердилось, почему в части коридоров в моём видении я увидел эти ужасно искажённые тела и лица. В этом месте когда-то находились застенки. Может, дед Рейтенбаха не мог заснуть, пока не услышит вечерней порции стонов и мольбы о пощаде? Я знал человека, который истязаемых заключённых называл своими лучшими певцами. Что ж, кардинал Бельдария, называемый Дьяволом из Гомолло, плохо кончил, а ваш покорный слуга внёс свой вклад в падение его высокопреосвященства. Ибо Бельдария хотел и меня научить пению подобного рода, но эта попытка не пошла ему на пользу. Я отвлёкся от мыслей о былых годах. Было очевидно, что в этих подземельях убито и замучено много невинных людей. Ибо виновные не оставляют настолько сильный след, поскольку их души знают, что заслужили смерть и страдания.

– Но это всё из давних времён, – добавил Курнос.

И это была ободряющая новость, поскольку она означала, что ни одной из девушек ещё не причинили вреда, и, следовательно, богохульный ритуал ещё не был проведён. Это также означало, что маркграф Рейтенбах не предавался тем же удовольствиям, что и его предки, и это хорошо о нём говорило. Я одобрял подобное умеренное поведение, ибо я человек, который не любит причинять боль ближним, если только причинение боли не является необходимым для достижения высших целей.

Коридор поворачивал направо, так что я выглянул за угол. У двери сидели двое часовых. Не скажу, чтобы они особо ответственно относились к своему занятию. Один дремал, подперев голову руками, второй вырезал небольшую деревянную фигурку, прикусив при этом от напряжения язык. Смотри-ка, доморощенный художник... Проблемой было лишь одно. Охранники были в добром десятке шагов от нас, и я боялся, что они успеют предупредить товарищей прежде, чем мы до них добежим. Я отчётливо видел шнур, тянущийся к потолку, и отдал бы руку на отсечение, что он соединён с колокольчиком на верхнем этаже. А я ведь не хотел, чтобы мне на голову свалилась шайка головорезов маркграфа. Я хотел сделать дело быстро, качественно, чисто и без лишних жертв. Если что-то подобное случится, никто, конечно, плакать не будет, но зачем же сразу планировать бойню? В конце концов, я был в этом замке гостем, а гостю не пристало благодарить хозяина, под корень вырезая его людей, ибо это было бы, по меньшей мере, невежливо и грубо. Курнос вытащил кинжал.

– На три-четыре? Ты спящего, я второго... Он только шептал, но шептал, к сожалению, рядом с моим ухом, так что меня обдал гнилой воздух из его рта. Я решил разыграть партию по-своему.

– Гвозди и тернии! – Громко закричал я и вышел из-за угла. – Где здесь сортир?

Спящий стражник вскочил, другой бросил резную фигурку.

– Где здесь сортир, спрашиваю? – Я приблизился ещё на несколько шагов. – Мне у стены насрать?

И вот я уже возле них. Засоня получил локтём под дых, художник – кулаком под подбородок. Оба потухли, как угольки в миске с водой.

– Ну и что? Надо сразу убивать? – Спросил Курноса.

Я обыскал тела и увидел, что ни у одного из стражников нет ключей. Ха, значит маркграф не доверял им настолько, чтобы дать возможность открыть эти двери. Весьма разумно, поскольку если он на самом деле спрятал там семь девственниц, то охранники могли напиться и по меньшей мере некоторых из них превратить в опытных женщин. Что, конечно, спутало бы маркграфу все карты.

Я достал инструменты и занялся замком. Он был немного более сложным, чем тот, который я вскрыл у Хоффентоллера, но тоже не доставил мне особых проблем. Я тихонько открыл дверь, но лишь для того, чтобы войти в сени и наткнуться на следующую. Эта, однако, была закрыта лишь на простой засов. Я отодвинул его и заглянул внутрь через щель.

Средней величины комната была освещена пламенем свечей. Я заметил девочек. Трое сидели на кровати и играли в карты, одна что-то вышивала, сидя в глубоком кресле, ещё одна укладывала волосы перед огромным хрустальным зеркалом, а две остальные закусывали за столом фруктами и сладостями. Даже если это было тюрьмой, то нужно признать, что маркграф заботился о заключённых. Я вошёл внутрь, Курнос за мной, а потом случилось то, чего я вовсе не предвидел. Первая из девушек вскрикнула в ужасе, за ней вторая и третья, пока, наконец, не заверещали все. Отчаянно, истерично и оглушительно. Мне в голову прилетела кисть винограда, а Курнос отбил перед лицом серебряную щётку для волос.