Lover In Low Light (СИ)

Внутренности Лексы сжались и трепещут от шаткого шёпота, от того, как глаза Кларк заполняются слезами, а губы дрожат. Она делает шаг вперёд, медленно двигается к порогу и достигает Кларк. Лекса протянула руку к щеке девушки, большим пальцем она стёрла дорожку из слёз и сказала:

— Больно делать первый глубокий вздох, когда разрушаешь стену.

Ещё шаг, и её ладонь перемещается с щеки на шею:

— После слишком долгого нахождения под водой.

Пальцы проходят по ключице:

— Это быстро и резко, — она спускается к её руке. — Ошеломляюще и головокружительно.

Она скользит внизу по запястью Кларк, сжимает подушечки на кончиках пальцев:

— Но это — лучшее грёбанное чувство в мире.

Следующий шаг:

— Потому что именно это тебе и нужно, — она выпустила кончики пальцев и скользит по талии Кларк.

Слёзы Кларк вырываются на свободу, и она закрывает глаза на прикосновения Лексы, на то, как кончики пальцев Лексы касаются её рёбер, и Лекса ни о чём не думает, лишь о том, что никто не может быть так же красив.

— Именно так ты и остаёшься в живых, — шепчет она, касаясь другой рукой шеи Кларк и делая следующий маленький шаг, и этого достаточно, чтобы их тела касались друг друга. — Именно так ты и понимаешь, что ты жива.

Она нежно притягивает Кларк, их носы касаются друг друга, и Лекса чувствует прерывистое дыхание Кларк напротив своих губ.

— Именно так ты и понимаешь, что с тобой будет всё хорошо.

Кларк снова открывает глаза, всё так расплывчато и ярко, и они так близко друг к другу. Они смотрят друг на друга, носы касаются друг друга, дыхание смешивается, и сердце стучит в ритм сердца Лексы.

Их губы нежно соприкасаются впервые за практически шесть лет, и это мягкое прикосновение сотрясает каждый дюйм тела Лексы. Она может дышать. Боже, она снова может дышать.

Воздух застревает между зубами, когда она шатко и ошеломлённо вдыхает его, прежде чем наклонить голову и вернуться к поцелую. Всхлипы приглушаются напротив, когда Лекса целует Кларк, руки блондинки тянутся к ней, обвивают её с отчаянием и мольбой, и Лекса не может прекратить дрожать.

Когда они отстраняются, они остаются прижаты друг к другу. Их лбы соприкасаются. Носы до сих пор касаются. Пульс Кларк быстрыми глухими стуками звучит под кончиками пальцев Лексы, которые остаются на шее девушки.

— Пожалуйста, останься, — шепчет она рваным голосом, по щекам скатываются слёзы, и в этом видна любовь, потеря и страдание. — Пожалуйста, Лекса. Пожалуйста, вернись домой.

Слова тихие, мягкие, однако для Лексы они кажутся, словно громом внутри костей — эхом и эхом дребезжат внутри неё.

— Этот момент, — сказала она, закрыв глаза и наклонив голову, чтобы поцеловать влажную щеку Кларк. — У меня никогда в действительности не было дома. Постоянного. Драгоценного. До тебя, Кларк, — она снова коснулась носом носа Кларк и поцеловала её в другую щеку. — Я создала мой дом в тебе. Я создала мой дом с тобой, и это — драгоценность. Это была самая драгоценная вещь, которую я когда-либо имела, и это было…

— Постоянным?

Впервые за эти годы, Лекса почувствовала, как нить надежды обвивается вокруг сердца и закрепляется. Она каждую унцию надежды вкладывает в свой дрожащий голос, и говорит:

— Боже, я так на это надеюсь, — и позволила Кларк затянуть себя в лофт.

Они спотыкаются на каждом шагу, не отпуская друг друга, и Кларк пинает дверь, чтобы закрыть её. Она нежно прижимается, неторопливо целует губы Лексы, щёки, подбородок и шею, пока ведёт девушку через лофт, и брюнетка совсем не против. Она легко подаётся вперёд в пространство, которое они когда-то делили, когда-то обе называли своим домом, и это — самое естественное чувство в мире.

Словно лофт не может быть ничьим, кроме их.

Когда они дошли до студии, дверь уже была открыта. Комната освещена лишь маленькой лампой, и вид раскиданных одеял, словно там кто-то совсем недавно спал, по их старому матрасу, заставляет Лексу чувствовать самое приятное головокружение. Она плавает в прошлом и настоящем, Лекса покрывает стены, но именно Кларк заполняет эту комнату. Она — влажное пятно на подушке и брызги на соседнем холсте. Она — каждый штрих на каждом изображении. Она — каждый штрих каждого гвоздика, прикрепляющего их воспоминания на пробковой доске и гипсе. Она — духи в воздухе и кончики пальцев, которые огибают линию подбородка Лексы и расстёгивают металлическую молнию на пальто Лексы.

— Я могу это снять?

— Да, — шепчет Лекса так тихо, что практически не слышит саму себя.

Кларк расстёгивает пальто и спускает его с плеч Лексы. Она складывает его на пол, и брюнетка дышит значительно легче.

— А это?

Лекса кивает, позволяя Кларк потянуть кофту вверх и снять её через голову, и девушка остаётся лишь в майке. Она дрожит, несмотря на то, что в помещении тепло, и Кларк проходит руками по рукам Лексы вниз.

— Всё нормально? — спрашивает Кларк, широко и выжидающие раскрыв глаза. Лекса любит её. Всё больше, больше и больше она любит её.