Ловелас в законе

— Да если бы ты ее не искал, то и этих не было бы. Уехали бы мы с тобой, да и все. Давай! — Даша показала Никите на водительское место.

— Никуда мы без Вероники не поедем.

— Ну, как знаешь! — Даша обогнула кабину, открыла водительскую дверь.

Послышался истошный вопль. Вероника выскочила из дома, заорала и схватилась руками за голову.

Даша встала на подножку, но Никита не позволил ей сесть за руль, вернул на землю, закрыл дверь. К ним подбежала Вероника.

— Там труп в доме! — в ужасе глядя на Никиту, выпалила она.

Вероника прекратила вопить, и кругом вдруг стало тихо. Черныш больше не выл, даже не стонал, лежал на боку, прижав руки к промежности. Карпуша тоже не шевелился.

— Да здесь везде мертвые. — Никита подошел к Шатуну, за поясом у которого торчал пистолет, отобранный у Даши. — С косами. — Он наклонился, забрал его.

Без оружия сейчас, похоже, никак не обойтись.

— Он что, умер? — спросила Вероника и потрясенно посмотрела на Черныша.

Никита склонился над ним. Сначала проверил пульс, вернее, убедился в его отсутствии, затем поднял из травы «Узи», взяв его за ремень.

— Суржик полицейского застрелил, — сказала Даша.

— Из этого? — Никита вернул пистолет-пулемет на землю.

— Не знаю. У них там у всех были такие дуры. Они стреляли.

— Все замазаны?

Даша молча кивнула в ответ.

— И все из-за денег.

— Ну, не только.

— Из-за этих проклятых денег. Выбрасывай их немедленно!

— Как это выбрасывай! — воинственно вскинулась Даша.

— Зачем выбрасывать? — пискнула Вероника.

— А чтобы вы не перестрелялись!

Никита рванул к машине, вытащил из кабины один чемодан. Даша вцепилась в его руку, гирей повисла на ней. Но Яшин все же смог перекинуть чемодан в кузов. Туда же полетел и второй. А Дашу он затолкал в кабину.

Веронику запихивать туда не пришлось. Она села сама. А Никита занял водительское место.

— А ружье?! — дрожащим от волнения голосом спросила Вероника.

— Какое ружье?

— Из которого я стреляла. Там же мои пальчики, да?

— Соображаешь. Выходим!

Федот зарезал свою жену. С этим менты разберутся. Суржика он застрелил и получил при этом ответную пулю. С этим тоже вопросов не должно возникнуть. Шатуна завалил Карпуша, его самого — Черныш. Но кто положил Черныша? Вот с этим возникнут неясности. Менты будут искать Веронику, но может, пусть лучше они ловят Суржика? Разве он не мог устроить здесь мясорубку?

Никита не стал ничего объяснять. «Узи» с пальчиками Суржика он оставил на месте, а его труп затащил в кузов. Рядом с ним бросил и ружье, из которого тот стрелял.

Даша и Вероника как будто все понимали. Они даже помогли ему поднять тело.

— Может, деньги в кабину вернем? — спросила Даша.

— На твое место?

— А Нику в кузов.

— Сама давай в кузове! — возмутилась Вероника.

— Давать в кузове будешь ты!..

— Заткнись!

Никита понял, что не сможет их утихомирить, и вернулся в кабину. Девчонки мигом забыли о взаимных претензиях и поспешили за ним. После этого Даша заработала очко в свой актив. Вероника хотела сесть поближе к Никите, а она оттолкнула ее и сама заняла место посередине.

Никита качал головой, глядя на них. В кузове четыре миллиона зеленью. Как эти очаровашки не порешили друг друга из-за них? Может, и правда выкинуть деньги? Но тогда ему точно не жить. Две нежные барышни за это мигом порешат его самого.

Глава 17

По правую руку лес, по левую — поле. Прямо по дороге стелется, убегает под колеса тусклый электрический свет. В небе полная луна, но толку от нее ничуть не больше, чем от фар.

В этом сумраке Никите мерещилась всякая чертовщина. Ему хотелось спать. Двигатель работал громко, нестройно, но все же убаюкивал, создавал шумовой фон, в котором по полю широким фронтом ползли комбайны. На самом деле не было там ничего такого, но воображение Никиты упорно рисовало картину большой жатвы. А себя он почему-то представлял водителем, который везет через ночь зерно на элеватор. В памяти парня крутился старый фильм о хлеборобах. Он даже не помнил, в чем там суть, но у сознания свои бзики.

О том, что крутилось в голове у Даши и Вероники, он мог только догадываться. Но уже целый час они молчали. Даша держала голову на плече у Никиты, а Вероника прислонилась к двери.

Машина медленно ползла через леса, через поля, куда фары глядят, лишь бы подальше от места побоища. Она километров сто за ночь прошла по глухим проселкам, а это совсем не мало. Оторвались, можно сказать.

Да, дорога далась им непросто. Почти полчаса ушло на то, чтобы убраться с проклятого места. Никита попробовал развернуться на маленьком пятачке, но колесо влетело в какой-то провал, поросший травой, и никак не желало выкарабкиваться оттуда. Потом они чуть не застряли в реке. В деревне какая-то баба пыталась их остановить, бежала за ними, махая платком.

В бардачке у Федота нашелся старый атлас автомобильных дорог, но это не помешало им два раза упереться в тупик, а это пара часов потерянного времени. Но ничего, сотню километров они прошли.

— Сколько времени? — не открывая глаз, спросила Даша.

— Половина четвертого.

— Светает уже?

— Темнеет. Особенно в голове.

— Деньги на месте?

— Да, если Суржик не ожил, — ответил Никита.