Ловелас в законе

— Мужчина, что вы делаете? — спросила вдруг Даша.

Мужик поливал бензином порог дома. Не трудно было понять, зачем он это делал. Услышав голос, он бросил канистру, схватился за обрез.

Суржик должен был опередить его, но ему мешала Даша. Она стояла в калитке, сквозь нее стрелять он не мог. Да и опорный столб, на котором держался забор, не позволял с ходу открыть огонь. Нужно было поднять руки, прицелиться.

Пока он это делал, мужик выстрелил.

А Даша вдруг предательски исчезла.

— Мамочки! — вскрикнула она, опускаясь на землю с такой скоростью, как будто ее на санках уносило вниз под гору.

Но унесло самого Суржика. Сильный удар отшвырнул его назад, но, падая, он, успел нажать на спусковой крючок.

Сначала запахло бензином, затем громыхнули выстрелы, чуть погодя открылась дверь. Никита уже пришел в себя, лежал на кровати, намертво привязанный к ней веревками. Во рту кляп. Яшин пытался его вытолкнуть, но не смог.

В горнице включился свет.

— Эй, что здесь такое? — спросил знакомый женский голос.

Даша?! Откуда она здесь взялась?.. Никита не знал, что делать. Мычать, звать на помощь? Но разве у него нет гордости?

— Чем это он ее так? Ножом, что ли?

Никита нахмурился. О ком это она? Может, Веронику нашла? Если ножом, значит, она мертвая. Спасибо Федоту.

Занавеска сдвинулась в сторону, в каморку заглянула Даша и спросила:

— Кто здесь?

Она осторожно приблизилась к Никите, сощурилась, пытаясь разглядеть его в полутьме.

— Никита?! Ты?!

Он лежал, не двигаясь, и уныло глядел на нее. Никогда еще Яшин не чувствовал себя так униженно, как сейчас.

— А чего молчишь? — Она пальцем потрогала кусок материи, торчавший у него во рту. — Нечего сказать, да? А чего так? Ты не хотел, чтобы я вернулась? А Вероника твоя где?

Никита с надеждой глянул на нее. Если Даша не очень издевалась, говоря о Веронике, значит, там, в горнице, покоился кто-то другой.

— Ну так чего ты молчишь?

Никита закрыл глаза, давая понять, что нет у него желания общаться с такой идиоткой.

— И не обнимешь. А я так соскучилась! — Она стала стаскивать с него одеяло, но не сверху, а снизу.

Веревки сковывали руки Яшина, прижатые к телу, а ноги были относительно свободны. Брюк на нем не было.

— А ты почему не соскучился? — возмущенно спросила Даша. — Вероника все соки из тебя высосала?

Никита осторожно мотнул головой. Как он только мог жить с такой дурой, воспринимать ее всерьез? Нет, не зря они расстались.

— Не хочешь говорить, так и не надо, — заявила Даша. — Полежи тут, подумай над своим поведением. А я пока пойду. Да, кстати, тут тебя кое-кто сжечь собирался.

Никита напряженно посмотрел на нее. Да, если запахло бензином, то это значит, что Федот действительно мог его сжечь. Видимо, что-то у этого ублюдка пошло не так. Но ведь и Даша не совсем то, что нужно Никите.

— Ну что, будем прощаться? — Она внимательно посмотрела на него.

Он даже не шелохнулся, глядел на нее со спокойной обреченностью.

— Кстати, четыре лимона у меня. Все деньги теперь мои!

Никита даже не изменился в лице.

— Обидно, да?.. Так тебе и надо. Куплю виллу на Канарах. Говорят, там круглый год весна. Может, со мной поедешь? Будешь у меня садовником. Машинка у тебя вроде бы ничего, кусты подстригать умеешь. Я помню.

Никита повел головой, указывая ей на дверь. Дескать, задолбала ты меня своей трескотней.

Даша вышла из дома, Никита услышал, как закрылась дверь. Пусть уходит, лишь бы только дом не поджигала. Если с Федотом что-то случилось, то рано или поздно здесь появятся люди, которые освободят Никиту. А деньги… С ними он распрощался давно. Еще до того как Стас ограбил Перекатникова. И надо же было тогда Саше появиться со своими проклятыми миллионами!

Глава 16

Даша налетела как ураган, с ходу бросила ему джинсы и футболку и спросила:

— Твое?

Никита кивнул. И футболка мятая, и джинсы, но все чистое. Похоже, Даша сняла это все с бельевой веревки. Вероника постирала, повесила сушить. Не могла она уехать, бросить его. Значит, Федот что-то сделал с ней.

— Одевайся!

Никита глянул на Дашу с удивлением и осуждением. Он по-прежнему связан, а ей совсем не обязательно издеваться над ним.

Но Даша как будто и не заметила его возмущения, сначала вытащила изо рта кляп, затем срезала веревки.

Никита поднялся, натянул джинсы, футболку взял с собой, с ней через плечо выглянул в горницу. Там на диване лежала мертвая женщина с трупными пятнами на синюшном лице. В груди ножевая рана, весь халат в крови. Лет сорок ей на вид. Столько же примерно было и Федоту.

— Знаешь ее? — спросила Даша.

— Федот говорил про жену, — ответил Никита.

Загуляла жена, мол. С Никитой закрутила, в одном доме с ним и должна была сгореть. После того как Федот ее убил. А сделал он это, скорее всего, вчера, незадолго до того, как встретил Никиту и Дашу. Тогда в его больной голове и созрел не менее нездоровый план.

— А Вероника где? — спросил Никита.

Он обошел дом, но Вероники нигде не было. А во дворе Яшин нашел Федота. Мужик лежал у крыльца, от которого воняло бензином, с дыркой во лбу.

— Это Суржик его, — сказала Даша и показала на тело, которое лежало сразу за калиткой.