Ловчий в волчьей шкуре

Когда за воротами храма стихли шаги отосланной графом стражи, а сам мессир Констан с фра Анжело удалились врачевать поврежденную руку хозяина Монсени, гуральская принцесса вышла в замковый двор, обдумывая, как она сама потом говорила, наилучший способ решающего удара. Я склонен ей верить и вам не советую подвергать сомнению ее слова, если не желаете нажить себе врага на долгие годы. Алина, конечно, всегда говорит правду, только правду и ничего, кроме правды. Хотя порой меня самого удивляет, сколько странной и порою совершенно невероятной правды создал Господь в неизреченной мудрости своей. Но это так, между прочим, и ни в коей мере не ставит под сомнения правдивых слов нашей красавицы.

Не совсем ясно, почему ее высочество по своей воле вернулась в покои, куда ее совсем недавно с превеликой радостью отконвоировала бы стража. Быть может, она просто глубоко задумалась, а возможно, желала показать, что не намерена подчиняться чужой воле. Карауливший у дверей стражник опасливо покосился на Алину и открыл двери перед высокородной дамой. Та проследовала в комнату, настроенная в высшей степени решительно, но без малейшего представления, что делать дальше. И тут взгляд Алины упал на увесистый том в деревянной обложке, обтянутой кордовской тисненой кожей с золочеными бронзовыми уголками.

Подарок графа лежал на столике у постели близ вазы с фруктами и виноградом. Она поглядела на книгу, перелистала несколько страниц, и в этот самый миг за окном протяжно ударил колокол…

Вы, конечно, помните, что означал этот сигнал. Для того, чтобы Констану де Монсени спуститься в винный погреб, а фра Анжело взобраться на колокольню, нужно было примерно одно и то же время. И если у Алины крутилась в голове мысль как-то остановить графа, отвлечь его или, наоборот, привлечь к себе его внимание (что, впрочем, одно и то же), то сейчас стало ясно, что она безнадежно опоздала! Горькое чувство наполнило ее мрачной решимостью, которая придает женщинам такие силы, что всем следует в этот миг держаться от них подальше. Схватив тяжеленный манускрипт, она решительно зашагала к выходу.

– Ваше высочество, куда вы? – попытался стать на пути стражник.

– Глаза разуй! В библиотеку, книгу поменять.

Караульный, наслышанный о самобытной манере гуральской принцессы покидать личные апартаменты, предусмотрительно отпрянул, не желая искать неприятностей на свою голову. В конце концов, никто не говорил, что ее высочеству запрещено посещать библиотеку.

Впрочем, в хранилище редкостных томов и драгоценных манускриптов гуральская престолонаследница не направилась. Отыскав в покоях графини украшенную кокетливым бантом любимую кошку мадам Сильвии, Алина попросила ее указать дорогу к лаборатории.

Полагаю, вас нет надобности убеждать, что кошки понимают человеческую речь и даже специально для общения с людьми изобрели мяуканье, ибо в природе больше ни с кем они так не общаются. Это потомки Адама и Евы оказались непонятливы и не больно-то разбираются в нюансах кошачьей речи, но тут уж бог им судья!

Беллуча прекрасно уразумела, чего хочет от нее взволнованная девушка, и с гордо поднятым хвостом отправилась проводить ее высочество. На счастье грозной мстительницы, стражи в замке на этот момент почти не оставалось. Большая часть воинов находились в лесу, так или иначе причастные к охоте. Те, что остались в карауле, главным образом охраняли ворота или несли вахту на сторожевой башне. Внутренние посты за ненадобностью отсутствовали почти везде.

Дверь в подвал была приоткрыта. Дойдя до винного погреба, Алина замедлила шаг и огляделась. Чем бы ни занимался сейчас Констан де Монсени, он находился по ту сторону каменной стены, и добраться до него не представлялось возможным. Алина обнаружила и попробовала нажать рычаг, открывающий потайную дверь, – не тут-то было. Должно быть, с противоположной стороны та была закрыта на засов.

«Ну ладно же», – прошипела гуральская принцесса с такой интонацией, что Беллуча начала просительно мяукать, призывая ее высочество повторить еще раз, чтобы получше запомнить интонацию. Гуральской красавице было не до того, и она в первый миг отмахнулась от не в меру ласковой подружки, но, задумавшись на миг, сменила гнев на милость.

– Надеюсь, кошачьи вопли там слышно, – погладив любимицу графини, прошептала она. – Давай попробуем! Прошу тебя, ори погромче.

Конечно, Беллуча обиделась на то, что ее нежные рулады пренебрежительно названы воплями и ором, но ради славного котабальеро была готова даже на такой подвиг самоотречения. Она стала петь изысканную песнь страсти, от которой даже у людей слезы льются, как из ведра, особенно по ночам, особенно из окон. Потайная дверь, отделявшая винный погреб от лаборатории некроманта, и впрямь обладала довольно слабой, как здесь говорят, звукоизоляцией. Пару раз из-за деревянной перегородки, замаскированной под кладку из грубого камня, слышалось сдавленное рычание и крик: «Заткнись, сволочь!», но укрепление держалось.