Ловчий смерти

– Ты можешь мне понадобиться в любую минуту, – напомнил Вергун, разглядывая отвесные каменные стены.

– Ерунда, – отозвалась ехавшая на лошади женщина, – здесь никого нет, только ящерицы.

– Ты же знаешь, если тебя увидит мужчина, я буду вынужден убить его.

– Я уверена, мы никого не встретим…

Он все понял, она не хотела возвращаться. Ей нравилось здесь, с ним в этом мире.

«Интересно, а каково то место, откуда она каждый раз приходит? – с интересом подумал Сын Карны. – Похоже ли оно на привычный мир?»

Он не мог знать, а спросить не смел.

Она была необходима ему как воздух, без нее он ничто.

– О чем ты думаешь?

– Твой любимый вопрос? – улыбнулся Ловчий.

– Ты думаешь обо мне?

– Читаешь мысли?

– Нет, что ты, просто у тебя такое лицо…

– Какое?

– Странное.

– Ну да.

– И не смей со мной спорить.

– Куда уж мне, с тобою поспоришь… – Вергун лукаво посмотрел на нее. – Ты же знаешь, что в твоем присутствии я не могу думать ни о чем другом.

– Неправда!

– Почему ты так решила?

– Потому что ты чувствуешь себя виноватым.

– Но в чем?

– В том, что постоянно держишь меня взаперти.

«И впрямь, что ли, мысли подслушала?!!» – удивился Сын Карны.

– Мне не обязательно каждый раз тебя звать, ты можешь приходить и по собственной воле.

– Да, могу, – согласилась она, – но случаев для этого с каждым разом все меньше.

– Так что же ты хочешь?

– Всего лишь быть рядом… почаще.

– Я это учту.

– Ты всегда так говоришь.

Какое-то время они молчали. Постепенно из тела Ловчего уходила усталость, словно выветривался душный воздух из натопленного дома. Узкий шрам неба, синеющий высоко между скалами, начинал слегка темнеть. Вергун рассчитывал до темноты выйти из ущелья и до полуночи добраться в Эмброк.

– А ты не желала бы… – неуверенно начал Сын Карны.

– Ну говори, раз начал.

– Прийти сюда навсегда.

– Я думала об этом, – ответила Мара, – много раз, и знаешь… мне кажется, что так будет лучше и для тебя, и для меня. Это произойдет не скоро, это произойдет, когда ты перестанешь нуждаться во мне той, другой. Когда тебе понадобится тихая гавань, куда ты сможешь уйти, и я буду ждать тебя… даже сейчас я… жду…

– Это случится не скоро.

Ловчему была приятна мысль, что в конце пути его кто-то ждал, кто-то думал о нем, тосковал. Когда наконец придет долгожданное время свободы, ему будет куда уйти. Вот она, рядом, совсем близко. При желании он мог бы коснуться ее, коснуться совсем по-другому, но… нельзя. Он хотел этого, но знал, что все разрушит. Не сейчас, еще не время… Он подождет. И дождется.

Ущелье закончилось. Впереди открылось огромное пространство: низкие поросшие травою холмы, подготовленные к зиме поля, густые полосы леса. Местность шла под уклон. В прошлый раз тут была безжизненная равнина, разделенная быстрой рекой. Разумеется, от протекающей здесь когда-то реки не осталось и следа, но Эмброк стоял на прежнем месте, хотя и смотрелся теперь довольно странно в окружении лиственных лесов. Еще дальше виднелись Ирские горы с высокими, подпирающими небо снежными вершинами. Еще ни одному человеку не удавалось пересечь их.

– Мне пора, – в голосе Мары чувствовалось сожаление.

Она легко спрыгнула с остановившейся лошади.

– Обещай мне, что скоро снова позовешь.

– Обещаю!

Она коснулась губами его подбородка и стала медленно оседать вниз.

Вергун наклонился и, подобрав с земли меч, вернул его в ножны.

Эмброк богатый город. Меньше Арджаса, но крупнее Амастрида. У Эмброка были свои причуды, и одна из них – высокая плата за въезд, особенно когда приезжий чужестранец. Сын Карны не возражал против таких правил, хорошо заплатив у ворот угрюмым стражникам, которые, видя щедрость незнакомца, посоветовали приличный постоялый двор и пару неплохих питеен. Ловчий успел попасть в город до полуночи, ибо в полночь ворота запирались и никакие увещевания не действовали на суровую стражу. А особо настойчивые могли получить сверху стрелу. Жители Западного Межземья мало чем отличались от своих восточных либо северных соседей. Ну разве что скупостью и врожденной подозрительностью. Что и говорить, подозрительность – полезная привычка, позволяющая подольше задержаться на этом свете.