Лоуренс Аравийский

Самоубийственное решение Хуссейна вмешиваться в дела других арабов являлось единственным моментом, омрачавшим Лоуренса. Если бы не этот факт, то он чувствовал бы, что все, что можно, было достигнуто и не только для арабов в целом, но и для тех арабов, которые были его соучастниками в войне. Он также был убежден, что достигнутое освободит его собственную страну от того мельничного жернова, который близорукое честолюбие повесило ей на шею. Спасая ее честь, он спас также и ее деньги, 16 000 000 фунтов, в первый же год.

Приобретя для арабов право свободно распоряжаться своим будущим, Лоуренс добился этого права также и для себя. У него оказался «выход из положения» в том смысле, что он получил возможность отойти от общественных дел и отказаться от жизни «Лоуренса».

В начале 1922 г. ему казалось, что критический период был благополучно пройден, и поэтому по окончании года службы в феврале он стал просить разрешения освободиться от дел. Однако Черчилль категорически воспротивился, и из уважения к нему Лоуренс согласился остаться до тех пор, пока это окажется необходимым, отказавшись от получения жалованья. В дальнейшем, в июне, устав от ожидания обещанного согласия на увольнение, он снова напомнил о своем определенном решении оставить работу, заявив при этом Черчиллю: «Я полагаю, что серьезных неприятностей не произойдет по крайней мере в течение семи лет». Это пророчество, когда о нем узнали, было встречено презрительным смехом в различных кругах, но время его оправдало.

В августе Лоуренс поступил рядовым в британский воздушный флот под фамилией Росса, которая была случайно предложена одним из офицеров министерства авиации, пользовавшимся его доверием.

Могло бы показаться странным, что после того, как он проявил такую решимость освободить себя от государственной службы, он быстро снова к ней вернулся. Однако факт этот легче понять, если мы вспомним, что он отказался от должности, возлагавшей громадную ответственность, чтобы вернуться к состоянию безответственности.

Это не было внезапным решением, но было его намерением, начиная с последнего года войны. Он задержался с его осуществлением из-за трехлетней отсрочки, вызванной необходимостью урегулировать арабские дела. Еще в 1919 г. он заявил сэру Джофрею Сальмонду о своем желании поступить в авиацию, причем Сальмонд предложил ему сделаться его помощником в Египте. Но Лоуренс категорически заявил: «Я имею в виду поступить рядовым».

Лоуренс считал, что использование воздушной стихи является еще одной большой проблемой, оставшейся для нашего поколения. Таким образом «каждый должен либо сам поступить в авиацию, либо помогать ее развитию».

С первого взгляда подобное отношение не так-то легко примирить с его постоянным отказом согласиться на какое либо продвижение по службе. В связи с этим наиболее частым вопросом, который возникал у всех, являлся вопрос: «Почему он не принимает на себя звание офицера?» Ответ, который однажды дал мне Лоуренс, заключался в следующем: он ничего не имеет против того, чтобы повиноваться глупым приказаниям, но возражает против того чтобы передавать их другим, а это он вынужден был бы делать, если бы взял на себя должность офицера или унтер-офицера. Замечание, несмотря на его дерзость, имело серьезное основание. На войне подобные приказания зачастую приводят к бесполезным потерям человеческих жизней; в мирное время они часто способствуют притуплению человеческого мышления. Кроме того, они неизбежно делают человека, который передает приказание, соучастником преступления, хотя и помимо его желания. К счастью, лишь немногие из тех, кто передает подобные приказания, обладают тем пониманием, которое позволило бы им почувствовать свою ответственность. Однако Лоуренс им обладал. Таким образом, для него оставалось лишь два пригодных поста — самый верхний или самый нижний. Из этих двух он предпочел последний вследствие своего сильного нежелания нарушать свободу других. Впрочем, было еще одно место, а именно — незримого советника. И занять эту должность, как я полагаю, вполне соответствовало желанию Лоуренса, в особенности после того, как он оправился от тех переживаний, которые испытывал в момент своего зачисления. Однако, степень использования его в этой должности зависела бы от тех людей, в руках которых находится власть, так как он никогда навязывал бы им сам своих советов.

Лоуренс имел случай занять один из самых важных постов в Британской империи. Он отказался от него не открыто, но предложил условия, которые делали его назначение невозможным: освободить его от необходимости жить в официальном здании. Он оставлял бы свою официальную резиденцию, наняв где-либо спокойную комнату ездил бы туда и назад на мотоцикле, вращаясь среди людей как можно больше. По его мнению, значение внешнего блеска в нашей имперской системе весьма переоценивается.