Читаем Lost structure полностью

эпистемологии (разделяемые также и нами), и функциональное в той мере, в какой "поэтическое

сообщение идентифицируется с определенными функциями, выявляемыми с помощью оппозиций

внутри языковой системы". Оппозиция, о которой говорит Розиелло, это оппозиция

www.koob.ru

коммуникативной (референтивной) и поэтической (эстетической) функции сообщения. Изучение

языка это изучение системы норм, закрепленных узусом и обеспечивающих автоматический

Характер речевой коммуникации. Изучение поэтической речи это изучение "альтернативных

вариантов поэтической речи, в которых осуществляются возможности, скрытые в языковой

структуре", в конечном счете, оно призвано не столько очерчивать неповторимый облик

произведения, сколько выявлять скрытые в языке возможности коммуникации Лингвистика

поглощает стилистику, что не мешает структурному методу оставаться самим собой. Но, прибегая

к наиболее распространенным структуралистским приемам, Розиелло пользуется ими не для того, чтобы открывать уникальность и неповторимость произведений. Изучение поэтической речи

становится ответвлением лингвистики и соответственно социологии и культурной антропологии.

35 SeC pagg. XLVII. См. также Struttura uso e funzioni della lingua, Firenze, 1965 (гл. образом первые три главы) 279

V.6.

Существует, однако, и третья возможность В этом случае также изучаются отношения нормы и

авторских нарушений, но норма предполагает системность: это может быть литературный язык

какого-то времени (Корти), язык какого-то автора (см понятие "контекст", которое Д'Арко

Сильвио Авалле относит не только к отдельному произведению, но и к целому ряду произведений

какого-либо автора) 36, в любом случае, это всегда система, с которой соотносят отдельное

произведение, выявляя совпадения и отличия.

V.7.

И вот, наконец, еще один, последний вариант. Критик погружается в глубины произведения, упорядочивая его изнутри, задавая произведению искусства вопросы, адресуя их не случайному

набору чувственных раздражителей, но органическому целому, порождающему цепочку ответов.

Вправе ли мы все еще говорить о структуре как модели? Жорж Пуле, критик, которого многие

охотно сочли бы структуралистом, замечает, что "целью критики является интимное постижение

критикуемой реальности. Подобное постижение возможно лишь в той мере, в какой критическая

мысль становится критикуемой, про-чувствовав, пρο-думав, во-образив последнюю изнутри. Нет

ничего менее объективного, чем это движение духа. В противоположность тому, что обычно

думают, критика должна избегать каких бы то ни было объектов (автор, рассматриваемый как

другой, или его произведение, рассматриваемое как вещь); то, что должно быть уловлено, это

субъективность, деятельность духа, которой не понять со стороны, не испытав в себе самом

действия этой субъективности" 37. Комментируя этот отрывок, Жерар Женетт38 спешит напомнить, что все это нечто прямо противоположное тому, что называют структура листской критикой, и, напротив, очень похоже на то, что Поль Рикер распространяет во Франции под именем

герменевтики. Вполне очевидно, что с точки зрения структурализма структуры не "пережива-

ются", как раз наоборот, как мы подчеркивали, сопоставляя структуралистский и

феноменологический методы, структура тем лучше функционирует, чем успешнее замораживает

объект, превращая его в некую окаменелость. С другой стороны, как не согласиться с тем, что

произведение искусства располагает к герменевтической интерпретации гораздо более, нежели к

структурному анализу? Женетт, увлеченный обеими открывающимися возможностями, выдвигает

предполо-

36 См. выступление в SеС как пример этого метода, "Gli orecchini 'di Montale, Milano, 1965

37 In "Les lettres Nouvelles", 24 giugno 1959

38 Figures, Paris, 1966, pag 158 (и вся глава "Структурализм и литературная критика") 280

жение, впрочем, уже сделанное Рикёром 39, об их дополнительности, герменевтическому

прочтению подлежат великие произведения, близкие нашему мироощущению, многоплановые и

неоднозначные; структурный же метод оказывается более эффективным при анализе типовых

произведений (массовая культура) или когда мы сталкиваемся с далекими и чуждыми нам

культурными контекстами, непостижимыми изнутри и потому редуцируемыми к неким

константным, характеризующим их структурам.

V.8.

Но на самом деле, можно выделить еще и пятый способ прочтения, различимый и у Женетта, и у

www.koob.ru

других упоминаемых в этом параграфе авторов Корректна ли структуралистская процедура вы-

деления общей модели, которая в качестве кода способна порождать различные сообщения?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки