Лори Лэн, металлист

Над шоссе разыгрывалась сухая буря. Целые валы из щебня, пыли, песку, сухих листьев сбивали их с ног. На расстоянии шага не было слышно ничего, кроме ветра. Это имело, впрочем, свою хорошую сторону, скрадывая их приближение, — ибо не успел вынырнуть из темноты белый столбик с цифрой 3, как наш отряд наткнулся на какого-то человека, наклонившегося над дорогой. В ту же секунду человек вскочил и бросился от них в сторону. Жандармы помчались наперерез, один ударил его прикладом по спине, а другой схватил за рубаху.

— Стой! — злорадно изрек Дубиндус, засветив электрический фонарь: — поработал и баста!

Он направил фонарь на пойманного человека. Это был несомненный бродяга, — впрочем, довольно красивый, — в холстинковой рубахе, штанах и сандалиях на босу ногу. Лицо его было полно такой досады, что Дубиндус не без удовольствия надел бы на него намордник.

— Ничего, приятель, дома подождут! — продолжал он, обшаривая его карманы. — Кусок пирога, веревка, план местности, один, другой, третий, четвертый камень… целая дюжина камней…

И все они оказались точь-в-точь такими, какой подобрал шофер из-под лопнувшей шины.

— Мошенник! Кто ты такой?

— Прохожий, — ответил бродяга на скверном немецком языке.

— Иностранец?

— Прохожий.

— А вот я тебе покажу прохожего, бестия! — зарычал полицейский агент, подступая к нему поближе. Но в эту минуту Дурке дотронулся до его руки. Он был бледен и трясся, как в лихорадке.

— Херр Дубиндус, — прошептал он, указывая куда-то пальцем!

Агент обернулся. Полукруг фонаря освещал скалистую часть шоссе за белым столбиком. Там лежал человек, раскинув ноги и руки. Это был министр Пфеффер собственной особой, министр Пфеффер, элегантно одетый, с азалией в петлице, в чудесных лакированных ботинках. Цилиндр скатился у него с головы, палка упала к ногам, затылок был плотно прижат к земле.

— Как вы себя чувствуете, господин министр? — почтительно осведомился Дубиндус.

Никакого ответа.

— Мы изловили вашего злоумышленника.

Молчание.

Дубиндус наклоняется вниз и вскрикивает от ужаса. Министр холоден — но это бы ничего, министр мертв — но и это еще ничего. Оба глаза министра выпучены прямо на Дубиндуса с выражением такого безумия, что у полицейского агента подкосились ноги.

— Убийство! — прошептал он: — убийство на Зузельском шоссе!

Бродяга уставился туда же, куда был обращен фонарь. При слове «министр» он вздрогнул. Досада на его лице сменилась изумлением и интересом. Между тем Дубиндус и Дурке медленно обошли убитого, всюду водя фонарем; они внимательно шарили в траве и кустах, подвигаясь вперед по шоссе, пока не наткнулись на кузов автомобиля. Это был автомобиль министра Пфеффера, в полном порядке и исправности. Он стоял вкось, уткнувшись в скалу, с сильно поцарапанным лаком. Шофер лежал головой вниз, ногами вверх между двумя сидениями. Дубиндус немедленно схватил его за ноги.

К его удивлению, ноги слабо брыкнули. Он прислушался — шофер храпел. Вытащив его с большими усилиями наружу, Дурке и Дубиндус увидели здоровенного малого с налитым кровью лицом и плотно стиснутыми ресницами. Он спал, несмотря на все толчки, щипки и оклики.

— Шофер усыплен. Убитого надо оставить, как есть, до приезда врача. Дурке, вы останетесь при нем с жандармом, а я отвезу преступника в город!

С этими словами Дубиндус сделал знак, и бродягу за шиворот втащили в автомобиль. Несчастный Дурке проводил их глазами, побелевшими от страха, и, проклиная себя, Дубиндуса и министра, залез под прикрытие скалы с оставленным жандармом. Как раз вовремя! Не успел автомобиль отъехать, как сухая буря явно превратилась в мокрую, бросив на Зузельское шоссе целый водопад грязного сильного сплошного дождя.

Глава третья ФОКУСЫ ПОД ДОЖДЕМ

— Служба! — сплюнул Дубиндус, залезая головой в капюшон: — и мокни, и дрогни, и сохни, и все это за какой-нибудь республиканский орден, который от стыда заткнешь в плевательницу, а не в петлицу. Куда ты, чорт?!

Последнее восклицание относилось к автомобилю. Управляемый его собственной рукой, он то и дело приподымал передние колеса, как какой-нибудь кенгуру.

Агент круто поворотил рычаг. В ту же минуту автомобиль ринулся вперед, делая молниеносные зигзаги направо и налево и шмыгая кузовом, как хвостом. На лице жандарма выдавилась ироническая гримаса. Дубиндус вытаращил глаза.

— Всю жизнь ездил… — бормотал он, борясь с темнотой, ветром, дождем и игривостью машины: — а этакого, этакого… Не подсунули ль в него какого-нибудь пойла вместо бензина! Поло-жи-тель-но не автомобиль, а мартовский кот.