Лоренцо Беретта

Он схватил меня за бицепс и снова потащил по лабиринту коридоров, а затем в поле зрения появились лифты. Мы подождали, пока откроются двери, затем вошли внутрь, все это время я пыталась держать свои бурлящие эмоции под контролем. Они везли меня куда-то еще? Другой агент серьезно относился к обвинению меня в убийстве постфактум? Они не могли этого сделать, верно? Верно?

Я не могла контролировать свои мысли, они кружились у меня в голове, ни когда открылись двери лифта, ни когда агент провел меня мимо других агентов на нижнем этаже, ни когда он развернул меня к себе и расстегнул наручники.

— Ты свободна, — сказал он скучающим тоном.

— Я…

Я повернулась, чтобы посмотреть в окна, сквозь которые начинал пробиваться утренний свет.

— Я могу идти?

— Да. Он подошел ближе, возвышаясь надо мной.

— Возможно, на этот раз тебе это сошло с рук, но я буду наблюдать. Он сделал паузу, его лицо покраснело от гнева. — Я буду наблюдать за всеми вами. Ожидая ошибки, которую вы совершите. Его губы изогнулись в улыбке.

— И я буду прямо там, раздавая мусор для наказания, которого ты заслуживаешь.

Я подняла брови, не зная, что на это ответить, поэтому вместо того, чтобы открыть рот, я развернулась, не теряя ни секунды, чтобы убраться отсюда к чертовой матери. Я метнулась к главным дверям, слыша, как смех агента провожает меня.

Прохладный утренний воздух ударил мне в лицо, когда я выбралась наружу. Я провела там всю ночь. Они продержали меня в той комнате по меньшей мере десять часов, но мне показалось, что это не так. Казалось, что пролетели мгновения, а не часы.

Я опустила взгляд на свои запястья, увидев фиолетовые кровоподтеки вокруг них, и вытянул пальцы. Я почувствовала, что руки не мои, когда к ним вернулась чувствительность. Я оглянулась на здание, а затем бросился прочь от него, боясь, что они схватят меня обратно, если я задержусь. Я не была уверена, куда направляюсь, но когда мимо проехало желтое такси со светофором наверху, я протянула руку.

Машину занесло, и я запрыгнула внутрь, запоминая адрес особняка. Я не откинулась назад; я не расслабилась. Я постоянно оборачивалась, уверенная, что кто-нибудь преследует меня. Но дороги были пусты в это утреннее время, над городом витало спокойствие, которого я никогда раньше не видел.

Мы свернули на улицу, на которой находился особняк, и у меня вырвался вздох облегчения. Ворота были распахнуты, и только тогда я поняла, что громкий хлопок, раздавшийся перед тем, как они все ворвались внутрь, был вызван тем, что они таранили ворота.

— Заруливай на подъездную дорожку, — сказала я таксисту, и он так и сделал, остановившись прямо перед широко открытыми дверями особняка.

Лоренцо расхаживал по фойе, прижимая мобильник к уху, когда обернулся и заметил меня. Он что-то сказал, бросил мобильник на пол и бросился ко мне.

Лоренцо

— Где, черт возьми, ты была? Я зарычал, обхватывая ее руками и поднимая с земли. Я обзванивал всех и вся, пытаясь выяснить, где она, но безуспешно. Никто не знал о штаб-квартире ФБР в городе, но я был уверен, что именно это сказал агент непосредственно перед тем, как ее увезли.

— Ой, — простонала она, но это был не просто стон. Нет, это был стон боли.

Я отстранился от нее, всматриваясь в ее лицо и чувствуя, как раскаленный добела гнев обрушивается на меня с такой силой, что я отшатнулся.

— Что, черт возьми, они сделали?

Я зарычал. Ее губа стала в два раза больше и стала темно-фиолетовой, но именно засохшая кровь, стекающая по ее шее, вызвала у меня желание вытащить пистолет и найти гребаного агента Моргана. Наблюдая, как он отдает приказы всем подряд, когда они разносят дом на части, я понял, что он был главным.

— Ты можешь заплатить таксисту? Спросила Аида, закрыв глаза и положив голову мне на плечо. Ее тело было истощено, становясь тяжелее, чем дольше она прижималась ко мне.

Я развернул нас, моргая при виде Матео и Кристиана, которые стояли в нескольких футах от меня.

— Заплати ему.

Я шагнул к ним.

— И дай ему чаевые за то, что доставил ее домой целой и невредимой.

Аида вздохнула, таким вздохом, который говорил мне, что она счастлива быть дома, но я ничего этого не почувствовал, по крайней мере, в тот момент. Ярость охватила меня так сильно, что все, о чем я мог думать, это выяснить, что, черт возьми, происходит, и получить ответы на некоторые вопросы.

Я крепко обнял Аиду, направляясь вверх по лестнице в нашу комнату. Все наши вещи были разбросаны по полу: ее одежда и косметика, мои костюмы, даже матрас был сдернут с кровати и оставлен наполовину на ней, наполовину на полу.

Они разнесли каждый дюйм дома, им было наплевать, если они что-нибудь сломают. Это было то, что они сделали, то, что они делали всегда, что было еще одной причиной, по которой я не собирался оставлять это. Они вторглись в мой дом по ордеру, подписанному судьей, который, как я знал, числился в платежной ведомости «Энтерпрайза», в частности, Пьеро. Он был тем, кто имел дело с политиками и судьями, но не предупредил меня о том, что что-то грядет. Я нутром чуял это, но это отличалось от обладания надежной информацией.