Лорд и леди Шервуда. Том 5

– Ни одного дня. Ты ведь ни разу не вспомнил обо мне, ни разу не захотел меня увидеть. Это не упрек, Вилл. Просто я всегда знала, что постоянство – твоя главная добродетель. – Помедлив, она тихо сказала, глядя ему в глаза: – Ты говорил, что прошлое возвращается?

Он пристально посмотрел на нее, улыбнулся и вместо ответа спросил:

– Куда пойдем? К тебе или ко мне?

– Ко мне, – просто ответила она, – ты ведь делишь комнату с Дэнисом.

Он подал ей руку, помогая подняться, и, не разнимая рук, они пошли в комнату Мартины, ни от кого не таясь, хотя по пути им никто и не встретился. В легком молчании, словно были связаны многолетним супружеством, они разделись, легли в постель, и Вилл привлек Мартину к себе. Она хотела вновь попросить его не задумываться о последствиях ночи, которую им выпало провести вместе, но не осмелилась. Однако оказалось, что ее просьба была ненужной: он и не собирался быть осторожным.

– А если?.. – спросила она, глотая воздух опаленными губами, и он, улыбнувшись, шепнул ей в ответ:

– Ты же сама хочешь, чтобы было именно так. А если надумаешь снова рожать, не вздумай скрывать от меня!

– Не скрою, – с улыбкой прошептала Мартина, осыпая поцелуями лицо Вилла. – Ничего больше не стану утаивать от тебя!

Ей стало легко и радостно. Пылко отвечая каждому движению его тела, она льнула к нему, не в силах оторваться, и сожалела только об одном: почему она в первый же день его возвращения в Шервуд не пришла к нему, упустив столько времени, которое могла провести рядом с ним?

– О, какая ты ненасытная! – рассмеялся Вилл, когда они уже просто лежали рядом. – Тебе за все эти годы ни разу не доводилось делить постель с мужчиной?

– Нет, – ответила Мартина, и Вилл, посмотрев ей в глаза, ласково провел ладонью по ее щеке.

– Я польщен, – улыбнулся он и, пригнув ее голову к своему лицу, поцеловал Мартину.

– Но ты тоже замучил меня! – рассмеялась Мартина, возвращая Виллу поцелуй.

– Слишком быстро просишь пощады! У меня за все лето не было женщины. Так что не жалуйся – сама напросилась, – с улыбкой в янтарных глазах предупредил ее Вилл. – Кстати, могла бы и раньше предложить мне вспомнить добрые старые времена.

– Какой же ты наглый и самоуверенный! – притворно рассердилась Мартина и шлепнула Вилла по руке.

Он расхохотался и, отпустив Мартину, лег на спину. Она, покусывая губы, чтобы скрыть улыбку, пристроилась головой у него на плече, и он обнял ее с такой привычностью, словно они и впрямь были супругами и лежать в одной постели с ней было для него самым обыденным делом.

– Можно задать тебе вопрос? – услышал он голос Мартины и, уловив в нем нерешительность, улыбнулся, догадавшись, что ее интересует.

– О Марианне? Что ты хочешь узнать?

– Что в ней такого, что тебя не отпускает столько лет? – спросила Мартина.

Не услышав ответа, она приподнялась на локте и заглянула Виллу в лицо. Он задумчиво смотрел из-под ресниц отрешенным взглядом и, почувствовав на себе настойчивый взгляд Мартины, лишь усмехнулся, но ничего не сказал.

– Конечно, она замечательно красива, – горячо продолжила Мартина.

Ладонь Вилла легла поверх ее губ, заставив Мартину умолкнуть.

– Дело не в ее красоте, Марти, хотя, несомненно, красота Марианны тревожит любого, кто хотя бы раз видел ее, – наконец сказал он, – но ведь она не единственная красавица на свете. Ты, например, очень красивая женщина, не менее чем Марианна, просто у вас с ней разная красота.

– Если дело не в красоте, то в чем? – допытывалась Мартина.

Вилл еле заметно пожал плечами:

– Какого ответа ты ждешь, Марти? Что я перечислю тебе то, что меня влечет к ней? Все, что в ней есть, все, что ее отличает. Ее ум, ее душа, твердость ее духа, слитая с мягкостью ее сердца. Влечет ли она меня телесно? Безусловно, и очень влечет. Что ты пытаешься узнать своими расспросами?

Выслушав его, Мартина подперла рукой голову и, не сводя глаз с Вилла, сказала:

– Скажи, а тебе никогда не приходило в голову, что ты просто мучаешься неутоленной жаждой?

Он скользнул взглядом по ее лицу, очень красивому в обрамлении распущенных черных волос, и отрицательно покачал головой.

– То есть мог ли я хотя бы однажды воспользоваться ее минутной слабостью? Мог, но зачем? Чтобы ради утоления, как ты говоришь, жажды погрузить и ее, и себя в бездну вины и раскаяния? Нет, Марти! – и он глубоко вздохнул. – Я хотел бы не один раз, а всю жизнь засыпать и просыпаться рядом с ней, делить с ней днями досуг и заботы, постель по ночам, радоваться детям, которых она бы рожала мне. Я хотел ее в жены, и никак иначе. Но она любит Робина, она его жена – не моя, поэтому не о чем говорить.

Вилл посмотрел на Мартину уже другим, насмешливым, но ласковым взглядом и едва ощутимым прикосновением очертил кончиками пальцев ее скулы.

– Ты получила то, что желала: я открыл тебе свое сердце. Теперь твой черед исповедоваться! Ты ведь обещала ничего от меня не утаивать? Любить дочерей – это достойно и замечательно, но для матери. А что для женщины? Что для самой себя? Кого ты все-таки любишь, Марти? Ведь любишь кого-нибудь? – рассмеялся он.