Лорд и леди Шервуда. Том 3

– Прежде чем с такой гордостью и дерзостью отказывать, посмотри по сторонам вокруг себя! Ну! Ты видишь этот горн? В нем накаляют железо для таких упрямых, как ты. Вот эти плети – смотри, у них на концах острые железные крючья! – за четверть часа превратят твою спину в кровавые лохмотья. А вот дыба, Марианна. Хочешь скинуть ребенка прямо на ней? Достаточно или мне продолжить?

Она невольно следовала взглядом туда, куда указывал Гай, силой заставляя ее поворачивать голову. Убедившись, что Марианна хорошенько рассмотрела орудия пыток, он замолчал, вопросительно глядя на нее.

– Я не боюсь, – тихо ответила Марианна.

– Неужели не боишься? – безжалостно рассмеялся Гай. – А почему у тебя вдруг задрожали губы, позволь узнать? Не боишься в надежде, что твоя благородная кровь послужит тебе защитой? Нет, принцесса! Вы в Шервуде сами твердите о том, что вольный лес всех уравнивает. Вот и познай на себе ваш собственный девиз! Сэр Рейнолд уже разрешил применить к тебе пытки, если ты по доброй воле не сделаешь то, о чем я тебя просил.

Он выразительно посмотрел на шерифа, который слушал Гая, округлив от удивления глаза. Удивление сменилось ужасом, но, не в силах выдержать требовательный взгляд Гая, сэр Рейнолд покорно склонил голову и сказал:

– Да, леди Марианна, так и есть. Я разрешил.

Гай снова посмотрел на Марианну и красноречиво поднял брови:

– Ты слышала? Разрешил. И теперь только ты сама можешь избавить себя от пыток.

Марианна поморщилась, отвела его руку от своего подбородка и сказала:

– Ты волен стать моим палачом, раз уж не смог остаться другом.

Лицо Гая исказила жестокая гримаса. Он вскинул руку, чувствуя неудержимое желание ударить ее, но сдержался и с немилосердной улыбкой ответил:

– Нет, принцесса. Тебе придется иметь дело не со мной, а с Роджером Лончемом, и ты знаешь, что ждать от него пощады не придется. Когда-то Марианна Невилл постаралась сделать все, чтобы вызвать в нем ненависть, и она продолжает жить в его сердце!

Марианна усмехнулась и, глядя в темные глаза Гая, безразлично пожала плечами:

– Я – Марианна Рочестер, и мне нет дела до страстей Роджера Лончема.

Гай побледнел от ярости, услышав ее ответ.

– Вот как? – процедил он. – И, как все в этом волчьем роду, ты не понимаешь разумных доводов. Но если ты сама готова умереть здесь во имя своего супруга, то вспомни, наконец, что ты ждешь дитя, и ради него прояви благоразумие!

Марианна вздрогнула, словно он все-таки ударил ее, но ничего не сказала, крепко сжав губы. Сэр Рейнолд, отчаянно желая уговорить Марианну, подал голос:

– Девочка, пойми, мы так долго беседуем с тобой только потому, что помним и любим тебя как дочь славного рода Невиллов! Если ты продолжишь настаивать на имени Рочестеров, разговор с тобой, женой лорда Шервуда, будет другим. В нем не сможет прозвучать ни одного слова милосердия и снисхождения к тебе!

– Да, сэр Рейнолд, я знаю, что имя Рочестеров заставляет вас вспомнить о собственном вероломстве и навете, которым вы очернили перед королем графа Альрика, добившись молчаливого согласия на расправу с ним. Вы очень боитесь того дня, когда его сын вернет себе то, что принадлежит ему по праву и чем сейчас незаконно владеете вы! – кивнула Марианна.

Шериф потемнел. Епископ, глубоко вздохнув, поднялся и негромко сказал, глядя поверх головы Марианны и намеренно больше не замечая ее:

– Я полагаю, достаточно. Мы и так много времени потратили зря, пытаясь втолковать этой строптивой девчонке, что ее ждет. Сэр Рейнолд, я принял решение, теперь слово за вами.

Шериф оперся ладонями о стол и тяжело поднялся.

– Воля твоя! – сказал он, окинув Марианну горьким взглядом. – Я готов побиться об заклад, что через пять минут после того, как сюда спустится сэр Роджер, ты раскаешься в своем упорстве. Но я уже ничем не смогу помочь тебе!

– Уходите, – отворачиваясь от него, ответила Марианна. – Я презирала бы себя, приняв вашу помощь.

Взгляд шерифа выразил полную безнадежность, и, обернувшись к Гаю, сэр Рейнолд сказал:

– Милорд, леди Марианна Рочестер полностью в вашей власти.

Епископ тронул шерифа за рукав и указал глазами на лестницу, ведущую к двери. Проводив их взглядом, Гай подошел к Марианне, опустился перед ней на одно колено и посмотрел ей в лицо. Вскинув руку, он едва ли не нежно отвел с ее щеки светлую прядь.

– Образумься, прошу тебя! – тихим вздохом слетело с его губ. – Я не хочу твоей гибели, но мне нужен Робин! И если для того, чтобы он оказался в моих руках, потребуется твоя смерть, то ты умрешь, Марианна.

– Гай, – так же тихо отозвалась она, глядя в его почти умоляющие глаза, – ты когда-то называл себя моим другом.

Его глаза сузились, как у озлобленного пса, и от прежней затаенной мольбы в них не осталось и следа. Вскочив на ноги и выпрямившись во весь рост, он сложил руки на груди и отрывисто спросил:

– Хочешь снова упрекнуть меня? Или взываешь к моей памяти, желая вернуть то, что прошло?

– Ни то и ни другое, – спокойно ответила Марианна. – Я спрашиваю твою совесть, которая у тебя, наверное, есть. Как к тебе попало письмо моего брата?