Лорд и леди Шервуда. Том 1

После ужина гости и хозяин замка перешли из трапезной в одну из небольших, но уютных зал, где был заранее растоплен камин, возле которого стояли удобные кресла, а на низком столике были предупредительно расставлены кубки, кувшины с винами и широкие блюда с ломтиками сушеных яблок и груш, пирожными с орехами и рассыпчатым печеньем на меду.

Мужчины расположились возле камина и за кубками неспешно разговаривали о политических тонкостях в делах континентальной Европы, о внутренних проблемах английского королевства. Марианна и Клэренс устроились поодаль за высоким столиком для шахматной игры и расставляли фигуры, выточенные из черного обсидиана и слоновой кости. Слуга принес им кубки, наполненные горячим, сдобренным гвоздикой вином, блюдо с миндальным печеньем, и девушки приступили к игре, не слишком вслушиваясь в разговоры мужчин.

Поделившись своим мнением о результатах крестового похода, причинах исчезновения короля Ричарда, территориальных претензиях французского короля Филиппа и постоянно вспыхивающих междоусобицах в английском королевстве, Лончем устал и потерял интерес к беседе, предоставив ее заботам Невилла и Гая Гисборна, которые продолжали обсуждать последние новости двора принца Джона. Сам же Лончем, мелкими глотками отпивая из высокого кубка бордоское вино, обратил все внимание на Марианну. Он разглядывал ее так неторопливо, оценивающе, не пропуская ни одной мелочи, как разглядывал бы породистую лошадь на ярмарке, и наконец покачал головой, оставшись довольным тем, что увидел. Глядя на нее, он пришел к выводу о том, что давно уже не встречал такой привлекательной девушки, а может быть, и вообще встретил впервые.

При дворе принца Джона, где Лончем проводил большую часть времени, не было недостатка в миловидных девицах. Он знал женщин, наделенных яркой, всепобеждающей красотой, чье появление заставляло всех умолкнуть и не сводить с них глаз. В случае с Марианной дело обстояло иначе. Ее красота не так очевидно бросалась в глаза. Если бы она стояла среди других девиц и дам, взгляд бы сначала скользнул мимо нее, но, тут же остановившись, словно споткнувшись, вернулся бы к ней, а вот дальше… Дальше бы показалось, что кроме нее других женщин нет ни поблизости, ни далеко. Каждая черточка ее лица, плавные линии силуэта, сочетание красок сливались в удивительно гармоничном единстве, заставляя бесконечно разглядывать девушку, любоваться, не позволяя оторвать от нее очарованный взгляд. При этом Лончем отдавал себе отчет в том, что облик Марианны не полностью отвечает канонам женской красоты. И в то же время он, не задумываясь, вызвал бы на поединок любого, кто стал бы утверждать подобное.

Ее кожа нежностью могла поспорить с шелком, но при этом не была белоснежной, а отливала неяркой матовой смуглотой. Окажись она при дворе, где дамы и девицы заботливо лелеяли белизну лиц и тел, ей было бы не миновать их пренебрежительных насмешек. Вот только мужчины едва ли услышали бы хоть одно из язвительных слов, потому что ее чуточку смуглая кожа словно светилась изнутри ровным теплым светом драгоценного камня, вызывала непреодолимое желание прикоснуться рукой, дотронуться губами. Светлые волосы, выбивавшиеся из сложно заплетенной косы и своевольно завивавшиеся в золотистые завитки, были великолепны, выше всяких похвал. Но такой цвет волос обещал безмятежную лазурь взгляда, а глаза Марианны хоть и безупречного разреза – большие и удлиненные, в обрамлении длинных темных ресниц, – были светло-серые, точно чистейшее серебро, с очень черными зрачками. Тонкие и четко очерченные брови должны были выгибаться правильными дугами, а они замирали во внезапном изломе и разлетались к вискам крыльями ласточки. К линии точеного носа не мог бы придраться и самый взыскательный ценитель, но что делать с губами? Очертания ее рта и изысканны, и изящны, улыбка сдержанна и ровно настолько открывает матовый блеск жемчужно-белых зубов, насколько позволено самым суровым этикетом. Но при всей этой кажущейся пристойности ее губы наводили на мысли о лепестках роз и жасмина, о меде и мяте и тоже неодолимо манили прикоснуться к ним – губами ли, пальцами, лишь бы коснуться!

Другая девушка – имя ее Лончем не запомнил – была красива именно классической красотой: густые светлые волосы, неяркий румянец на безупречно нежно-белых скулах, безмятежный взор больших голубых глаз, правильный очерк бровей, небольшой и умеренно алый рот, ровный овал лица. Но эта спокойная красота не задела ни взгляда, ни сердца Лончема, который по-прежнему не сводил глаз с Марианны. И, засмотревшись, он не заметил, как Марианна бросила на отца мгновенный и очень выразительный взгляд.

– Милорд Роджер! – в голосе Невилла угадывалось сдержанное неудовольствие. – Вы смущаете мою дочь таким пристальным взглядом!