Лора

– Приблизься ко мне, архонт Дома Ахилла, – проговорил Кастор. – Я окажу тебе честь, первому назвав выбранное мной имя.

Старик немного успокоился. Кастор подождал, когда тот склонится к нему, и вдруг объявил так громко, что услышали все:

– Я буду известен как Кастор.

И тут Филипп взорвался:

– Ты должен выбрать имя! Этого требует традиция! Ты не можешь сохранить свое смертное имя!

Кастор перешел от поддразниваний к открытым издевательствам. Его ровный тон и улыбка все больше бесили старика.

– Я желаю называться так в честь смертной матери, которая дала мне это имя. Может, существует какое-то неведомое мне правило? Или ты сомневаешься в моем решении, или в том, достаточно ли хорошо это имя для меня?

Лора с трудом переводила дух. Ты что, хочешь, чтобы тебя убили?

– Конечно, – продолжал Кастор, – ты можешь и впредь называть меня своим господином или Лучезарным. По особому случаю я даже откликнусь на Ваше Высокопревосходительство.

Признательность и досада боролись в душе Лоры. Они с Кастором оба ненавидели Филиппа за то, что он всегда насмехался над ними – еще до того, как архонт ответил отказом на просьбу оплатить лечение Кастора. Кастору предстоит лет десять избавляться от накопившегося в нем гнева. Вот только унижение архонта и месть Дому вряд ли тут помогут.

– Мы чем-то не угодили тебе? – спросил Филипп нового бога. – Разве мы не проявили должного уважения?

– Я удовлетворен, – коротко ответил новый бог.

«Весь смысл в том, чтобы оставаться в живых, идиот!» – мысленно прокричала Лора.

И Кастор, будто услышав ее, снова смягчил тон:

– Раз уж этот вопрос решен, расскажи, как обстоят дела в Доме Ахилла и какой милости ты ожидаешь, архонт.

Филипп шумно вздохнул и расправил плечи.

– Вам будет приятно узнать, мой господин, о тех, кто родился в те семь лет, что последовали за вашим вознесением…

Краем глаза Лора заметила, что по лестнице торопливо спускается запоздавший гость – Эвандер. Он протиснулся сквозь толпу, левой рукой поправляя свою серебристую шелковую тунику. Другую руку – в черной перчатке – он прижимал к животу.

«Вот черт!» – мысленно выругалась Лора.

Ван на свою беду был слишком умен и абсолютно ничего не упускал. Даже ястреб поверил бы Вану, а не своим глазам. А это значит, что ей нужно было уйти еще пять минут назад.

Кастор тоже увидел его и на мгновение встретился с ним взглядом, прежде чем снова переключить внимание на Филиппа, который упорно продолжал докладывать о браках, смертях, семейных владениях и деловых предприятиях.

– Твои лекарства и вакцины получили быстрое одобрение федеральными властями, и мы ожидаем, что серьезная прибыль начнет поступать в начале следующего квартала, – бубнил Филипп. – Я уверен, что это лишь начало, и мы можем многого достичь, если ты, воспользовавшись своей властью, увеличишь спрос.

Кастор подался вперед и, нахмурившись, слушал.

– Прошу тебя, Лучезарный, об одной услуге: чтобы ты, когда вернешься в свою полную бессмертную форму и силу, создал болезнь, которую сможем вылечить только мы.

Лора стиснула зубы, стараясь удержать рвущиеся наружу слова.

– Смертей не должно быть много, – продолжил Филипп, явно подбодренный нарастающим шумом голосов, возбужденных перспективами. – Нескольких тысяч достаточно, чтобы обеспечить глобальный спрос…

– Нет, – едко произнес Кастор. – Не в моей власти насылать болезни или недуги, и я бы не сделал этого, даже если бы мог. Я приложу все силы к тому, чтобы служить этому Дому. Но повелителем смерти или ужаса не стану.

Филипп отшатнулся.

– Мой господин…

– Я уверен, – продолжал Кастор тем же резким тоном, – что никому не нужно напоминать, как начался Агон и почему Зевс отказал Аполлону и его преемникам в такой власти. И мне не нужно напоминать вам о многих ужасных болезнях, которые уже существуют в этом мире. Так что вы могли бы, например, спросить меня, что я сделал для тех, кто страдает той же болезнью, какой страдал и я в своей смертной жизни, и как продолжить начатое мной дело с помощью лекарств, поставляемых по разумной цене.

Аканта поклонилась.

– Это мудрый курс. Я буду рада возглавить подобное предприятие.

Старые боги были чудовищами: эгоистичными, тщеславными, снедаемыми жаждой насилия. Оглядывая толпу, видя разочарование и гнев в глазах охотников, Лора почувствовала предвестие чего-то более мрачного.

– Эвандер, сын Адониса. – Кастор обратил взор к темнокожему молодому человеку. – Чем завершился Агон? Тебе удалось договориться о наших погибших?

Эвандер подошел к бассейну и опустился у трона на колени. Что-то мелькнуло в лице Кастора, его губы приоткрылись, но Ван заговорил первым.

– Я обязан сообщить о смерти бога Гермеса…

Охотники не дали ему договорить. По залу прокатился рев, с каждой секундой становившийся громче. Руки Лоры безвольно повисли, пальцы онемели.